Газета Завтра 1221 (17 2017) - [9]

Итак, сторона обвинения пыталась доказать, что Мухин и соратники, во-первых, не выполнили решение суда и воссоздали прежнюю, запрещённую  организацию под новым названием, за что должны быть осуждены. И они же вели антиконституционную деятельность, в том числе, призывали людей вооружаться и противостоять властям. По приведённым мною аргументам очевидно, что все обвинения откровенно натянуты. И есть  основания предполагать, что просто очень хочется упрятать в тюрьму тех, кто ставит вопрос об ответственности власти, дабы другим неповадно было.  

Ещё мне представляется крайне важным,  чтобы такое дело рассматривалось судом присяжных. Народовластие предусматривает, что именно народ и формирует власть, в том числе, власть судебную. Люди должны иметь право на суд присяжных, причём начиная с преступлений, за которые могут дать год-два лишения свободы. Хотя нет сомнений, что любой нормальный суд присяжных при таком уровне обвинений и доказательств, давно отпустил бы всех из-под стражи. И вообще не признал бы команду ИГПР «ЗОВ» в чём бы то ни было виновной. Конечно, тому же Барабашу можно сделать замечание - с учётом того, на каком митинге были произнесены слова – будьте внимательны и осторожны, ибо ваши слова могут быть неправильно интерпретированы,  как призыв вооружённым путём сопротивляться властям.

Но по совокупности того, что мне известно по собранным доказательствам, и в связи с вопросами, заданными мне на судебных заседаниях, предмета для уголовного преследования абсолютно нет. Таков мой однозначный вывод. Значит, преследование команды Мухина носит сугубо политический, показательно-репрессивный характер.

И это проблема любого нормального гражданина, который не хочет, чтобы патриотизм был прикрытием для разграбления страны, не хочет, чтобы его могли лишить права самостоятельно решать, где  жить - в пятиэтажке или в девятиэтажке, не хочет повторения истории с  Имеретинской долиной, когда перед Олимпиадой людей принудительно выселяли из домов. Причём, тогда это объяснялось общественными нуждами, а теперь в СМИ идёт реклама – «покупайте апартаменты в Имеретинской долине». Получается, что одних людей выселили, ради прибыли других.

Мы должны понимать, что жадность тех, кто оказался у власти без контроля, не имеет никакого естественного ограничителя. Кроме нашего сопротивления. ИГПР «ЗОВ» и пыталась создать цивилизованный механизм, который являлся бы ограничителем для произвола власти. Мне не близка сама идея данного механизма. Но совершенно неважно, кто и с чем не согласен – такая деятельность в принципе не должна быть наказуема.

Что ещё предельно важно, и на суде звучал подобный вопрос - являлась ли деятельность ИГПР «ЗОВ» расшатыванием устоев государства? Моя позиция прямо противоположна: именно попытки репрессиями задавить обоснованный протест и обоснованные предложения граждан по совершенствованию государственных механизмов - саморазрушительны для государства и способны привести к бунту, бессмысленному и беспощадному.  

Дальнобой

Дальнобой

Максим Шевченко

27 апреля 2017 0

об акции дальнобойщиков Дагестана против системы «Платон»

Дальнобойщики Дагестана — это люди труда. Я долго не понимал эту метафору. В советское время она мне казалась плакатно выдуманной, но побывав в Манасе (кумыкское село на трассе Махачкала—Дербент) и увидев перед собой тысячи трудовых людей — водителей-дальнобойщиков, собравшихся со всего Дагестана, представителей всех народов Дагестана, которые на момент моего приезда бастовали 24-й день, — я понял, что люди труда не только есть, но что они восхитительны и от них исходит свет. Когда они не сгорбленными социальными животными ползут, для того чтобы заработать кусочек хлеба, а большую часть пирога отдать "господам", которые проносятся мимо в шикарных машинах с мигалками. Когда они не униженно просят у начальников, чтобы им выделили какие-то крохи на то, чтобы кормить многодетные семьи, а когда они встают, расправляют плечи и говорят: мы считаем, что с нами поступают несправедливо, мы хотим справедливости, мы требуем, чтобы были отменены несправедливые законы, несправедливые налоги, которые лишают нас результатов нашего труда, которые лишают наши семьи хлеба и наших детей — будущего. Я увидел то, что только теоретически знал — восстание рабочего класса.

Это не вооружённое восстание, это восстание социальное. Давно в нашей стране рабочий класс не выходил на массовые демонстрации протеста. Протестные акции в последние годы были связаны с этакими городскими московскими интеллигентами: какие-то странноватые мальчики, девочки, какие-то пожилые монстры либерализма. Но сейчас я увидел именно рабочих, которые сказали: мы не хотим, чтобы "Платон", "плата за тонну", лишала нас последней возможности своим трудом честно зарабатывать хлеб.

Я приехал к ним по их просьбе. Мне позвонил один из лидеров дальнобойщиков и спросил: вы не могли бы приехать? Мы хотим вам рассказать, что тут происходит. Дагестанская власть, связанные с ней разного рода пропагандисты, представляют дальнобойщиков, вышедших на протест, бузотёрами, агентами Навального, агентами врагов России, чуть ли не "пятой колонной". "Пятая колонна", которая колесит по дорогам нашей страны на своих большегрузных "Камазах"! Эти "Камазы", как правило, двадцатилетней давности, и они зачастую — единственное богатство этих людей. Машины находятся в частном владении, поэтому дальнобойщики — индивидуальные предприниматели. "Пятая колонна", которая знает страну не понаслышке и видит её не из шикарных машин, не из купе поездов бизнес-класса или люкса, а из кабин своих большегрузных автомобилей, где они теперь ездят по одному! Когда-то они работали по двое, но сейчас не могут себе это позволить. В результате нагрузка психическая и физическая увеличилась.