Газета Завтра 1216 (12 2017) - [6]

Но такая нормализация невозможна без решения, в первую очередь, украинского вопроса. Всё остальное, даже газопроводы — отступает здесь на второй план. Но политическое руководство ФРГ очень много сил и средств вложило в государственный переворот на Украине, поддержало его своим авторитетом и теперь не может дистанцироваться от действий киевской хунты, не потеряв лицо. А такая публичная потеря лица, в свою очередь, грозит им потерей множества голосов немецких избирателей.

Во время беседы Путина с Зеехофером было заявлено о возможной встрече российского президента с бундесканцлерин Меркель в начале мая. А на 7-8 июля намечен саммит лидеров G20 в Гамбурге (ФРГ). И в ночь с 17 на 18 марта в Вашингтоне прошла встреча нового президента СГА Дональда Трампа с Ангелой Меркель — весьма тяжёлая и неоднозначная встреча, которая была ознаменована выставлением многомиллиардного счёта Берлину "за оборонные услуги" в рамках НАТО.

Поэтому Меркель очень нужно как можно быстрее договориться с Путиным, получить в свои руки хотя бы минимальную "российскую карту" для игры с Трампом, но так, чтобы формально ситуация на Украине оказалась "заморожена" хотя бы до сентябрьских выборов.

А значит, мы получаем принципиальную возможность подбирать оптимальный для себя режим взаимодействия с Берлином.

Наш родной Крым

Наш родной Крым

Леонид Ивашов

23 марта 2017 0

18 марта Россия отметила третью годовщину воссоединения с Крымом.

С геополитической точки зрения этот шаг России, которая приняла Крым как своего вернувшегося сына (или как дочь Тавриду), является поворотом к собиранию того, что рушили Горбачёв и Ельцин. Они отбрасывали от себя целые народы, разрушая нашу евразийскую цивилизацию. Ельцин ещё в начале 90-х провозгласил как стратегическую цель наше "встраивание в сообщество цивилизованных стран", под которым он подразумевал "коллективный Запад". Этот лозунг на деле означал, что мы отказываемся от самостоятельности. Поэтому в 90-е годы наша страна везде (и по югославской проблематике, и по Ираку, когда уничтожали это государство, и даже по Ливии) — уступала США и их союзникам, отдавая своих недавних друзей на растерзание, на уничтожение. А те, поглощая одну страну за другой, подбирались и к России. НАТО продолжал двигаться к нашим границам, игнорируя возможность какого бы то ни было нашего участия в решении проблем общеевропейской безопасности. Экономика работала в олигархически-компрадорском режиме, все прибыли от экспорта вывозились за рубеж, население России нищало и вымирало, ширились сепаратистские тенденции, кульминацией которых стали хасавюртовские соглашения. Действовала стратегия "Анаконда", которая как бы сжимала нас и политической, и экономической, и военной силой.

В 2007 году на Мюнхенской конференции по международной безопасности Путин вроде бы обозначил отказ нашей страны от "однополярного мира" Pax Americana во внешней и во внутренней политике. Тогда в полной мере подкрепить слова делами не удалось — слишком неравные были силы, но конфликт августа 2008 года в Южной Осетии показал, что это были не просто слова. И вот, в 2014 году, мы наконец-то свою суверенность проявили — в полном соответствии с международным правом. Есть пакт от 1966 года, который не просто даёт право нациям на самоопределение, но и прописывает механизм: как это право осуществить. И в Крыму всё было сделано в соответствии с этим международным правовым механизмом. Мы проявили определённую смелость.

А тем, кто критикует воссоединение, ссылаясь на санкции, скажу: санкции против нашей страны никогда, даже после окончания "холодной войны", не отменялись. Только они были завуалированы под демократические и рыночные реформы. Буквально за год-два до событий в Крыму США ввели санкционный "Закон Магнитского". Это никак не было связано с какими-либо нашими действиями на постсоветском пространстве — просто прессовали Россию за то, что она есть. Санкции — в открытом или более завуалированном виде — существовали до "Русской весны" и продолжились бы в любом случае. Ведь любой кредит, который мы брали, когда стояли с шапкой перед Западом, был санкционным: нам давали что-то, но взамен от чего-то мы должны были отказаться. То есть каждый кредит оговаривался политическими условиями. Это касалось и доступа к современным технологиям, особенно военным или двойного назначения.

Не стоит преуменьшать и оборонную составляющую воссоединения Крыма. Военно-стратегическое значение этого полуострова нельзя переоценить, оно огромно. И нынешняя нацистская, по сути дела, власть на Украине договор об аренде Севастополя и военных объектов давно бы разорвала. А значит, нашему Черноморскому флоту пришлось бы уходить из Севастополя и Крыма, куда пришли бы американские и прочие натовские корабли. Нас бы выдавили, и Черноморский флот базировался бы — уже в меньшем составе — в районе Новороссийска. А это была бы просто имитация нашего присутствия в Чёрном море, поскольку мы получили бы ударные американские и натовские корабли с системами ПРО в Чёрном море. И Турция бы вела себя более агрессивно, чем это происходит сегодня.