Газета Завтра 1205 (1 2017) - [23]

Рождение балета из духа музыки.

С первым звуком увертюры балета (Сергей Прокофьев — композитор) оркестр Мариинского театра взял тот обертон, возвышенность и непокорность которого — подсказка: маэстро в зале! Юрий Григорович сидел в кресле ложи дирекции, за голубой с золотой бахромой драпировкой….

Сверкнул камнями-самоцветами задник сцены. Хозяйка Медной горы ящеркой соскользнула со скалы, внеся тревогу…. И фантастически-сказочно, как это бывает в ночь на Ивана Купалу, стал раскрывать свои лепестки "Каменный цветок". Контраст из прозрачности белых ночей — адажио Катерины с Данилой-мастером, гротеска — раззудись плечо! размахнись рука! — ухаря Северьяна и почти забытой кутерьмы стихийного ярмарочного веселья: с бесчисленными лавками и лакомствами, медовухой и балаганами, калачами и каруселями, дрессированными медведями и плясками-гаданьями цыган. Внезапно мистерия оборвалась. В — мгновенье. В статуарность Хозяйки Медной горы как апофеоз триумфа.

Мне было уютно в лоне гипнотически-обволакивающего действа. Flebile dolcezza или "блаженство слез" — секрет композиторов Неаполитанской школы XVII века и Григоровича — защищало от прямого воздействия Русского балета как откровения красоты… Я долго не могла покинуть ложу. Как знать, возможно, пережила одно из наивысших — влияющее на судьбу, вне сомнения — наслаждений. Зрительный зал уже совсем опустел, только в кулуарах театра еще раздается шорох эха аплодисментов, с которыми, как с "требованием веры", публика вызывала Григоровича на сцену. Где-то на уровне люстры театра с водящими хоровод ангелами и музами овеществлялась поэзия:

Душа моя — Элизиум теней,

Что общего меж жизнью и тобою?..

P.S. На балетах Юрия Григоровича взросла моя дочь. Но что я могла ей рассказывать о значимости маэстро, если он творец "золотого века" Большого театра? Разве, мне было важно подчеркнуть, что была восхитительная плеяда артистов, которые, под летящими через оркестровую яму на сцену гвоздиками, совершали еще одно действие из поклонов и реверансов; что Григорович вернул Большому театру его сакральность, церемониал парадного спектакля. И если в романовской России такой давали в честь помазания на царство, то с Григоровичем он стал неизменной частью дипломатического протокола, спектаклем для глав зарубежных государств во время визитов в СССР. Я думала: открываю какие-то мимолетные нюансы… Минувшим летом мы побывали, наконец, на "Иване Грозном", балете Юрия Григоровича. Очень важном балете, если учесть… Еще на первом курсе МГИМО в задании "провести интервью с воображаемым персонажем", для дочери "персонажем" стал Иван Грозный, "наш Ванечка"… А прошло с тех пор уже десять лет. И вот мы — в Большом. Что-то решительно невозможное происходило в зрительном зале. Каждый выход звонарей, каждая вариация артиста, не говоря уже о сцене взятия Грозным Казани, сопровождались ревом, стоном, бурей аплодисментов. С занавесом публика вообще потеряла контроль. Свист, гомон, топот, смех, слезы… Партер был на три четверти из иностранцев, и мы стали свидетелями, как они пританцовывали между рядами кресел, обнимали друг друга, подпрыгивали… Покидая театр, еще под действием ликований, дочь произнесла: "Пока идут балеты Григоровича, будет жива Россия".

: Empty data received from address

Empty data received from address [ http://old.zavtra.ru/content/view/nevzoroflive-8/ ].

Невзороф.LiveАлександр Проханов

Глава 22. Муравей Карл

Александр Глебович Невзороф в Стокгольме в здании Нобелевского комитета читал по бумаге текст своей нобелевской речи. Зал был переполнен. В передних рядах с обожанием глядели на него его верные поклонницы: Ольга Журавлёва, Ольга Бычкова, Оксана Чиж, Ксения Ларина, Нателла Болтянская, Марина Королёва, Майя Пешкова. Александр Глебович читал свою речь с выражением, но ему в штанину залез муравей и больно его укусил. Александр Глебович Невзороф стал чесать укушенное место, надеясь придавить муравья, но тот ускользал и полз дальше по ноге, продолжая по пути кусать Александра Глебовича Невзорофа. Александр Глебович перестал читать и начал двумя руками чесать ногу, стараясь раздавить муравья. Но тот ускользал, кусался, побуждая Александра Глебовича Невзорофа чесаться. На помощь Александру Глебовичу кинулись его обожатели: Ольга Бычкова, Ольга Журавлёва, Майя Пешкова, Нателла Болтянская. И все начали Невзорофа чесать. Они его чесали со всех сторон, надеясь захватить муравья, но тот продолжал ускользать. Они разодрали на Невзорофе все одежды и продолжали его чесать до тех пор, пока тот, расчёсанный до крови, в изнеможении не рухнул.

А непойманный муравей выскочил на улицу и побежал по Стокгольму. Жители Стокгольма видели муравья, дивились и думали, что это знамение. Об этом узнал шведский король Карл XI и тоже подумал, что это знамение. И когда муравей прибежал в королевский дворец, то король Карл XI добровольно отрёкся от престола, уступив свой трон муравью. Муравей стал шведским королём, получив имя Карла XII.

Муравей, он же король Карл XII, собрал большое войско и отправился под Полтаву, чтобы завоевать Россию. Русские войска расступались и не могли одержать победу над шведами.