Газета Завтра 1201 (49 2016) - [5]

В своё время Дональд Трамп, избранный 8 ноября 45-м президентом США, сформулировал своё энергетическое кредо в книге "Былое величие Америки": "Нефть должна стоить до 20 долларов за баррель, и тогда наша экономика пойдёт в рост"

В качестве своих первых шагов Трамп обещал максимально либерализовать американский рынок нефтедобычи, включая снятие запрета на шельфовое бурение и бурение с применением гидроразрыва пласта, что способно дать прирост добычи сланцевой и шельфовой нефти в США. Безусловно, такая возможность позволит нарастить производство — однако она вряд ли сможет вернуть цену на "кровь мировой экономики" к уровню в 20 долларов за баррель, поскольку даже недавний уровень в 40 долл. "выбил" с рынка почти миллион баррелей нефти made in USA, — если только ФРС не начнёт драконовскими мерами сокращать денежную базу и гнать вверх стоимость доллара, хотя и такую возможность полностью исключать нельзя.

Мы живы, мы здесь…

Мы живы, мы здесь…

Иван Вишневский

По странам "постсоветского пространства" и Европы катится волна спонтанного исполнения русских песен советского периода.

13 ноября началось нечто, что назвали песенным флэш-мобом или песенным марафоном. Хотя эти словосочетания ни в коей мере не передают сути события, которое от Запорожья докатилось до Белорусского вокзала Москвы, Кишинёва, Астаны и даже Рима. Я бы назвал это песенным собором, разумея здесь собор не как здание, а как сбор, единение людей, которые хранят верность России и Советскому Союзу, русскому языку, в общем — Русскому миру. Эта акция совершенно беспрецедентна. Единственное, что первым делом пришло мне на ум, когда я только услышал гениальное, не побоюсь этого слова, пение песни "Когда весна придёт — не знаю" из кинофильма "Весна на Заречной улице" студентами Запорожского музучилища, — что это повторение подвига молодогвардейцев. Умирающие, истерзанные герои антифашистского сопротивления в городе Краснодон (тогда Ворошиловоградской, ныне — Луганской области), в фашистской тюрьме запели песню "Дывлюсь я на небо". Вроде бы лирическая песня, но она прозвучала как молитвенный гимн, как гимн сопротивления. Одинокие голоса были подхвачены узниками из соседних камер, и в результате пение сотен людей слилось в гигантский торжественный хор. Есть ещё одно сближение с нынешней ситуацией. Тогда нацисты впали одновременно в ярость и в недоумение, потому что побеждаемо человеческое тело, сама человеческая жизнь побеждаема — но песня непобедима абсолютно.

Итак, налицо совершенно потрясающее явление. В мир была выброшена некая песенная ракета, на которой было написано "За СССР!". Сделано это было профессионалами, как я считаю, но народом подхвачено так же необычайно широко, как разве что "Бессмертный полк". Впрочем, именно это говорит сегодня о состоятельности именно советских идей, советских смыслов.

На мой взгляд, совершенно не случайно для первой акции была выбрана песня "Когда весна придёт — не знаю". Ведь Запорожье — советский металлургический центр, центр советского автомобилестроения, абсолютно русский город. Он оккупирован. И когда вроде бы лирическая песня словами Алексея Фатьянова провозглашает: "Когда весна придёт — не знаю, придут дожди, сойдут снега, но ты мне, улица родная, и в непогоду дорога" — для современного русского советского жителя Украины здесь всё понятно и символично. Вторая великая акция состоялась в Харькове. Тоже абсолютно русском, советском производственном городе, тоже задавленном фашистами — но, как выяснилось, не совсем. Прозвучала совсем уж, казалось бы, лирическая песня Александры Пахмутовой на слова Михаила Матусовского "Старый клён". И снова это был гимн сопротивления.

Очень важный момент. Когда всё только началось в Запорожье, в Харькове, в Днепропетровске, в Киеве и так далее, — не все поняли суть явления. Во-первых, молитвенного смысла происходящего. Молитва в русской традиции должна исполняться без инструментов. Это должно быть пение а-капелла, то есть без музыкального сопровождения. Именно тогда в сознании русского человека рождается некий ассоциативный ряд, по которому это не просто пение — весёлое или грустное, душевное или какое ещё, — но акция, имеющая именно религиозную, молитвенную энергетику.

Кто-то, конечно, обвинит меня в ереси. Что религиозного в том, что люди поют советские песни? Но прошу не спешить с выводами. Дело в том, что человечество существует десятки тысяч, а может быть, и сотни тысяч лет. Так называемые мировые религии существуют значительно меньше. Естественно, были разные религиозные системы. Миллиард индусов исповедуют те религиозные воззрения и поют те религиозные гимны, которые были сочинены в южнорусских степях примерно три с половиной тысячи лет назад — гимны Ригведы. И мне кажется, что никто не может настаивать на том, что в наши дни творение религии, связи с Богом, невозможно. Да, мы сталкиваемся с гигантским количеством отвратительных сект. Мы сталкиваемся с какими-то негодными попытками исказить смысл христианства. Это всё, безусловно, подлежит осуждению. Но когда естественно, в глубинах народа обновляется его вера, — этого, по-моему, осуждать нельзя. Это надо принимать и объяснять. И мне представляется, что идея Советского Союза, советского строя, идея советского социализма, советского братства народов на наших глазах становится системой религиозной. И эта система ищет и находит свои молитвенные гимны, которые поются именно на вокзалах, в тех местах, где происходит массовое физическое движение людей. И эти движущиеся массы находят точку опоры, точку отсчёта в лучших, знакомых им словах и мелодиях.