Газета Завтра 1194 (42 2016) - [36]

Прошло 23 года… Минкин не поменялся! Всё так же требует расправ, полон праведного гнева, ездит туда-сюда на теме Гулага и преступлений Сталина, мечтает о репрессиях против патриотов.

А вот высказывание "правозащитника" Юрия Самодурова, его взвинченный комментарий к фотографии с чучелом Солженицина: "Накал гражданского противостояния в России растёт также из-за двусмысленности непризнания, полупризнания Кремлём преступлений Советского государства и Сталина преступлениями против человечности. Всё это и ведет людей к такой форме выявления своих взглядов, к агрессии, которая фактически на грани, или уже за гранью, нацизма".

Все это крайне симптоматично, заслуживает пристального внимания и всестороннего отдельного исследования. В рамках данной статьи у меня есть возможность рассмотреть один "факт", упомянутый Минкиным. Хотелось бы немного коснуться биографии самого Александра Исаевича. В ней, несмотря на обилие исследователей его жизни, осталось немало "белых пятен". Коснусь одного из них.

30 ноября 1991 года в окружной газете "Пограничник" мой старший товарищ полковник Юрий Федорович Жуков опубликовал беседу с жителем Санкт-Петербурга Николаем Петровичем Графчиковым, который во время войны служил в батарее звуковой разведки 794-го отдельного артиллерийского разведдивизиона под началом капитана А.И. Солженицына. Прочитав интервью, я вначале не поверил своим глазам. История ареста Солженицына предстала совершенно в другом свете. За этой простой историей сквозила тайна развития диссидентского движения в СССР и его покровителей из андроповского КГБ. Я решил съездить в гости к Графчикову и посмотреть в глаза этому человеку.

Встретил меня седовласый высокий старик, немногословный и суровый. Он в более грубых выражениях повторил то, что я прочёл в интервью. Было это четверть века назад. По сей день я абсолютно уверен, что рассказ Графчикова правдив. Вот текст интервью, записанного Юрием Жуковым:

— Николай Петрович, как для вас началась война? При каких обстоятельствах произошла ваша первая встреча с А.И. Солженицыным?

— Война застала меня в Ленинграде. Я работал сварщиком в литейном цеху на заводе им. Калинина. Вскоре был эвакуирован в Казань. Просился на фронт, но отказывали — бронь. Потом пообещали: смонтируете заводское оборудование — отпустим.

В 1942 году призвали — в Саранск, где формировался разведдивизион. Командиром дивизиона был назначен капитан Пшевченко. А я попал в батарею звуковой разведки, которой командовал лейтенант Солженицын. Он только что военное училище закончил.

— Каково было первое впечатление о комбате?

— Скажу откровенно, мы его недолюбливали. Неразговорчив был. Самолюбивый, высокомерный. Держался всё время особняком.

Три месяца проучились — и на фронт, в 1-ю ударную, под Ленинград. Потом все Белорусские фронты прошли…

— Изменилось ли отношение к командиру?

— Нет, потому что он не изменился. Как был нелюдимым, затворником, таким и остался. Я старшиной был, всё снабжение — через меня. И офицерские пайки разносил по блиндажам. Принесёшь, бывало, так офицеры поговорят с тобой, папиросой угостят, спасибо скажут. А к Солженицыну зайдёшь — молча кивнет на стол: положи, мол, и все. Сейчас вспоминаю, даже самому удивительно. Под его началом с 1942 по 1945 год. Так вот, за всё это время мы с ним ни разу не разговаривали. Нет, команды, конечно, он отдавал. А так, чтобы просто поговорить, — никогда. Однажды, помню, ехали на позицию. Смотрю: немец к лесу бежит через поле. Я вскинул винтовку, а Солженицын вдруг как закричит: "Старшина, не смей!" Я, конечно, подчинился, но до сих пор так и не пойму, почему он запретил стрелять?

Как ни зайдёшь к нему — всё что-то пишет. У него чёрный портфель был, с которым он никогда не расставался. Видимо, приёмник прятал, потому что связист всегда монтировал ему нелегальную антеннку.

Помню, как-то жена к нему приезжала. Дня три прожила в его землянке. Вроде бы хотела остаться, но командир дивизиона Пшевченко был против.

— В 1-й главе "Архипелага ГУЛага" Александр Исаевич Солженицын описывает момент своего ареста. Где в это время находились вы? Что предшествовало этому событию:

— Я читал "Архипелаг", и должен сказать, что Солженицын, описывая свой арест, мягко говоря, во многом слукавил. Впрочем, всё по порядку. Предыстория его ареста такова. Это было в феврале 1945 года под Дюссельдорфом. Где-то в полночь он поднял батарею по тревоге. Мы погрузили технику на машины и выдвинулись на новую позицию. Разместились в заброшенном помещичьем доме. Солженицын распорядился слить воду с радиаторов машин, развернуть станцию. Вывели кабели через окно, и посты пошли по льду озера. Морозно было. Пурга метёт. Включили станцию — работает, а связи с постами нет. Ищем комбата, чтобы доложить, а он словно сквозь землю провалился.

Командир связи батареи капитан Овсянников принимает решение послать бойцов проверить кабель. Солдаты ушли, но в назначенное время не вернулись. Это вызвало тревогу. У нас был строжайший приказ: технику, а она была в то время уникальной, совсекретной, ни в коем случае врагу не сдавать. Ищем комбата — нигде нет. Овсянников берет командование на себя, посылает разведчиков. Те вскоре возвращаются, докладывают, что в непосредственной близости от нас — немцы.