Газета Завтра 1190 (38 2016) - [16]

Но вот жив-здоров и процветает помянутый Андрей Дементьев, человек перманентной голливудской улыбки. Он неустанно следует творческому методу, давным-давно сформулированному Александром Безыменским:

Я — пролетарская пушка.

Стреляю туда и сюда!

Маяковский тогда же сказал: "Пролетарская пушка должна стрелять только туда, а если стреляет и сюда, то она не наша, а вражеская пушка". Маяковский на собственном опыте мог убедиться, что Безыменский не шутил, и великий поэт взмолился:

Уберите

этого

бородатого комсомольца!

Ведь не проходит дня —

он

то неистово молится,

то неистово

плюёт на меня.

Впрочем, это не помешало столбовому дворянину Маяковскому однажды дружески обратиться к троим еврейским собратьям:

Позвольте мне

без позы, без маски,

как старший товарищ,

неглупый и чуткий,

поразговаривать с вами,

товарищ Безыменский,

товарищ Светлов,

товарищ Уткин.

Поэт предлагал "организовать товарищеский обед".

Дементьев усовершенствовал примитивный метод Безыменского, который одновременно стрелял туда и сюда: он выбирает цели в зависимости от времени и ситуации. Было время — и писал, например, о Катаеве: "Валентин Петрович принадлежит к неповторимой плеяде зачинателей литературы, рождённой Великим Октябрём. Он один из первых романтически воспел Революцию… Он воссоздал великую роль в ней Владимира Ильича Ленина, готовившего эпоху Революции и её творцов…" (ЛГ 16 апр.1986). И, естественно, палил во врагов Ленина, революции, и Советской эпохи. Получал в это время хорошие должности, литературные премии, роскошные квартиры, большие ордена, вплоть до ордена Ленина. И при этом считал себя незаслуженно обойдённым страдальцем и жаловался:

Генсек не вешал мне

Золотую Звезду на грудь.

Ах, бедняга! Но изменилось время, изменилась ситуация — и он говорит и пишет уже совсем другое. Для начала соврал, будто его отец сидел по 58-й статье за контрреволюционную пропаганду, правда, всего два года. Нет, милок, по той статье давали не такие сроки. Позже в той же "Литгазете" однажды заявил: "Советская власть? Да это же была труха!" А Советское время было "временем интриг, авантюр, подсиживаний", "делало людей карьерными, хитрыми" — словом, такими, как он сам (ЛГ 28 апр. 2004). Не замечает возможности вопроса: кто же ты есть, если так преуспевал в такое мерзкое время?

Как Евтушенко в трудный для родины час удрал в Америку, так и его редактор в "Юности" Дементьев подался в Израиль.

Однако перейдём к прозе в интересном вопросе о духовном единстве и стойкости.

Вот что думает о нашем народе и о Великой Отечественной войне известный смешной юморист Михаил Жванецкий: "У нас сражаться за родину стали только в 1943 году. А до этого её не защищали, потому что было государство, был Сталин…" (АиФ №39’07). Тут три совсем не юмористических вопроса. Во-первых, почему же немцы при полном отсутствии сопротивления за два года не добились того, что 8 мая 1945 года в Берлине сделали мы? Во-вторых, куда в 1943 году девалось Советское государство и лично товарищ Сталин? Наконец, где тогда был Мишенька Жванецкий? Теперь уже старик, а не знает и слышать не хочет о Брестской крепости, об обороне Одессы, Севастополя, о разгроме немцев под Москвой, о великой Сталинградской победе.

То же самое твердит о начале войны Марк Солонин, именующий себя военным историком: "Армия не воевала… С первых же дней большая часть личного состава Красной Армии (в котором сильно преобладали русские) бросала оружие и разбегалась по лесам" ("Июнь 41-го года").

Ну, Солонина мало кто знает. А вот знаменитый Анатолий Чубайс, когда-то первый вице-премьер… Всего таких вице-премьеров было с дюжину. Этот русофоб заранее знал и говорил вице-премьеру Владимиру Полеванову, что реформы, главным проводником которых под лозунгом "Больше наглости!" был он, приведут к гибели 30 миллионов советских людей, и сознательно шёл на это, и добился своего. В качестве одной из деталей его скудоумия можно вспомнить, что однажды в телепоединке со Светланой Горячевой он заявил, будто до войны у нас была линия обороны, направленная не вовне страны, в сторону возможного противника, а внутрь — "чтобы население (опять-таки главным образом русское) не разбежалось". И гневно восклицал: "Что же это за страна!" Кто же он, как не отморозок-русофоб?

А тут и просто вице-премьер Альфред Кох: он прямо по нашему московскому телевидению говорил о России как о никому не нужной, мешающей всем нелепой стране и советовал американцам послать дивизию ВДВ и отобрать "к чёртовой матери их атомное оружие". Сперва он сказал это какой-то иностранной газете. Но как только доморощенные холуи прознали об этом, так тотчас притащили его на телевидение

Константин Боровой, в характеристике не нуждающийся, сетует, что на пляже в Ницце, ему "стыдно признаваться, что он русский" (цит. по СиД №21’16). А зачем еврею "признаваться", что он русский? Надо говорить честно: я еврей, увы, родившийся на русской земле и вскормленный русским хлебом. А если стыдно так сказать, то сиди дома. Кто тебя в Ниццу гнал?

Владимир Познер: "Россия чуждая мне страна. Меня связывает с ней только работа. Ведь здесь нет ничего для меня интересного. Правда, есть Пушкин, но он же не русский". Пушкин, мистер-мусье, был насквозь русским, вдоль и поперёк русским, с головы до пят русским, как и 50-процентный мулат Дюма — французом. "Я думаю, что одна из величайших трагедий для России — принятие православия. Да, я так думаю". Да кому интересно, о чём думает многократный оборотень!