Газета Завтра 1175 (23 2016) - [31]

Андрей на двух заседаниях российского суда, пытался доказать очевидный факт: сегодня на Украине существует многоуровневая репрессивная машина, цель которой — подавить любое инакомыслие, часто — путём физической ликвидации политических противников режима.

Это как официальная система репрессий, когда любые пророссийские высказывания или оценки объявляются "сепаратизмом" или даже "терроризмом", так и вторые, скрытые уровни этой репрессивной машины. Официальной статьи "сепаратизм", как, например, у автора этой заметки, удостаиваются отнюдь не  многие. Часто человеку достаточно лишь попасть в неофициальный расстрельный список украинских боевиков — и за его жизнь на Украине уже стоит опасаться. Был ли сепаратистом Олесь Бузина? Нет, не был. Но он высказывал свою гражданскую позицию, был открыто оппозиционен киевскому режиму — и был убит на улицах Киева. Был ли оппозиционером киевский адвокат Юрий Грабовский, который защищал на Украине россиян Александрова и Ерофеева, обменянных на украинскую наводчицу Савченко? Нет, не был. Но он смог практически развалить дело против них, доказав, что они не причастны к убийству украинских солдат. И он был убит. Без суда и следствия.

Кроме того, на Украине существуют и активно пополняются так называемые "общественные реестры" неугодных граждан. Эти списки, ведущиеся при полном попустительстве украинских властей, содержат всю информацию о любых инакомыслящих или просто неугодных киевскому режиму гражданах — сайты "Миротворца" или "Сепаратиста" может найти в сети любой желающий. Есть в списках этих сайтов и Андрей Бородавка, со всеми эпитетами: "сепаратист", "террорист", "пропагандист". Что, этого мало для российского суда, чтобы решить вопрос с Бородавкой без высылки на Украину?

Интересно, что в миграционном законе, который нарушил Андрей, нет жёсткого требования о принудительной высылке. Иностранный гражданин, нарушивший паспортный режим, может выехать из России добровольно, куда угодно: хоть на Донбасс, хоть в Казахстан. Кстати, именно об этом просил суд второй инстанции даже прокурор, предлагая судье проявить гуманность по отношению к подсудимому. В конце концов, как мы недавно видели, гуманность можно проявить даже к убийцам, обменивая их на своих граждан — тех самых Ерофеева и Александрова, которых спасал, вплоть до своей смерти, Юрий Грабовский.

Но, судя по всему, гуманность не действует в случае Андрея Бородавки. Для него проявление гуманности теперь, скорее всего, закончится справкой о его смерти, присланной с Украины.

И вот это, извините, задело!  

Белый кот на воеводстве

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

элита Общество

ДТП, устроенное богатым оболдуем, продолжает обсуждаться, словно прежде о таком никто и слыхом не слыхивал.

На самом деле, сынки высокопоставленных родителей обнаглели не сегодня. И даже не вчера. Молодой, праздный, не имеющий особых интересов, кроме тачек и молодок, зато имеющий неограниченные деньги – тип международный и вневременной. Вспомните, эпизод «Войны и мира», где аристократические шалопаи, в том числе Пьер Безухов, подгуляв, привязали околоточного надзирателя на спину к медведю, что всех участников кутежа чрезвычайно позабавило – и всё станет ясно. Праздность, бесконтрольность, отсутствие серьёзных жизненных задач и необходимости труда – вот единая причина, порождающая общие следствия.

В Советском Союзе на такие эксцессы был окорот: папашу могли наказать по партийной линии за неправильное воспитание отпрыска, его самого – прижать по комсомольской части. Могли пришить «бытовое разложение» (и поделом – правда ведь, разложение), навсегда испортить карьеру. Не полагалось выпячивать своё привилегированное положение, да и привилегии тогда по сравнению с нынешними были просто смехотворные. Однако ж далеко не всем и не всегда удавалось удерживать отпрысков в рамках; как гласит молва, даже товарищу Сталину не удавалось. В брежневские времена подобные уродства перестали жёстко давить, и золотая молодёжь почувствовала себя гораздо вольготнее в кутежах и автопробегах. Из ментуры вызволяли по звонку сверху.

В приснопамятную эпоху застоя я, тогда молодая девушка, была знакома с некоторыми отроками и отроковицами из золотой молодёжи: и московской (средней, впрочем, руки), и провинциальной – обкомовских отпрысков. Одного я так и звала – Разложеня (на самом деле его звали Женя), и ему такая кличка даже нравилось.  Их жизнь была легка и бестревожна: цэковские дома, казённые дачи, цэковские дома отдыха, отбытие за границу на службу в посольства или торгпредства. Не валандаться же, в самом деле, в этой стране? Коммунизм что ли строить? Смех сказать! Жизнь одна, и надо как следует пожить . Таков был не выговоренный, не проявленный, но вполне прочитываемый лозунг дня. Им руководствовались. И страну развалили, чтоб пожить.

Чем отличались тогдашние золочёные от нынешних? Материально – грандиозно: там были жигули и казённая дача, почасту дощатая, которая исчезала, как только папа переставал занимать своё начальственное место. Сегодня это авто по пять миллионов и собственные особняки в приличных странах. Морально тоже отличались. Тогда ещё не сформировалось обычное ныне холодное презрение к народу, «быдлу», «ватникам» – к тем, кто «не наш уровень», «не наш круг», не из нашего дачного посёлка.