Газета Завтра 1169 (17 2016) - [23]

Дионис КАПТАРЬ. Андрей Петрович, а что будет, если вы выставите высокие пошлины? Цены на товары ведь повысятся.

Андрей ПАРШЕВ. В чём тут проблема? В том, что потребитель в этом случае действительно получает некие добавочные потери, но на самом деле не очень большие. То есть оказывается, что импортная продукция в стране становится дороже где-нибудь процентов на 10-15-20. А вот сейчас и без всякого протекционизма цены сильно взлетели.

Дионис КАПТАРЬ. При введении пошлин цена поднимется, как минимум, на столько, на сколько процентов введена пошлина.

Андрей ПАРШЕВ. А очень высокая пошлина и необязательна, 20-процентная пошлина — это уже достаточно много. Между прочим, довольно часто на политику государства грешат не совсем честные ритейлеры. Обычная ситуация, когда продавцы, объясняя высокие цены, всё сваливают на высокие пошлины. Это очень старая проблема. Многие либералы любят утверждать, что политика протекционизма приводит к росту цен для потребителей. Но ещё Менделеев, который о себе сказал, что он в первую очередь экономист, а уж во вторую — химик, признавался, что он последовательный протекционист. Он говорил, что российское чиновничество, как и все потребительские, не производящие классы, не понимает пользы протекционизма, его очень сложно убедить.

Сколько говорят о привлечении иностранных инвестиций, но инвестиции куда уйдут? В спекулятивный капитал, где гарантирован хороший процент прибыли. Например, куда недавно вложились? В новую автомагистраль из Москвы в Питер, потому что там прибыль-то фиксированная. Хочешь-не хочешь, а заплатишь. В производства на нашей территории никто вкладывать не хотел, не хочет, и не захочет никогда. Посмотрите на ежегодный отток капитала из России…

Дионис КАПТАРЬ. Всё это старо, как мир.

Андрей ПАРШЕВ. Первую лекцию по теории и практике протекционизма, из известных мне, провёл, как ни странно, английский посол Джон Меррик в 1616-м или 1618 году перед Думой и царём Михаилом Фёдоровичем Романовым, где он объяснил, как на его родине в Англии создали знаменитое английское суконное производство. Король своим указом просто запретил вывоз необработанной шерсти, экспорт стал возможен только в форме готового сукна. И экспортёры шерсти, скрипя зубами, организовали производство в Англии. Начали выпускать сукно. Затем король запретил ещё и неокрашенную шерсть экспортировать.

И собственно, к чему он такую лекцию прочитал? К тому, что мы вывозили пеньку и смолу, обеспечивая парусный флот той же Англии значительной долей всех потребных материалов. Царь Михаил не сразу согласился, он проконсультировался со специалистами, и действительно оказалось, что в цену готовых смолёных канатов закладывается тот самый человеческий труд, который является главным богатством государства. Соответственно, процент и пошлина получаются повыше — это прибыль казне. И соответствующий указ был проведён. В результате вместо сырой пеньки и сырой смолы пошли смолёные канаты. Впоследствии производство этих канатов стало настолько эффективным, что правительство даже немного ослабило эти ограничения. И при Петре на бирже уже можно было купить и смолёный канат, и несмолёный.

Есть ещё некоторые детали. Например, отдавать экономическую политику на откуп финансистам — не совсем правильно. Вообще объединять экономическое развитие и торговлю, как у нас в своё время под товарища Грефа объединили, — неправильно, потому что собирать проценты с торговых оборотов для казны — это задача фискальная, минфиновская. Это не экономическое развитие. Тут есть соблазн собрать с оборотов прибыли как можно больше. Это приводит к росту налогов без роста прибавочного продукта. В чём была заслуга правительства императрицы Елизаветы Петровны? Оно отменило внутренние таможни, поскольку они взимали налог с оборота. Остался только контроль внешнеторговых операций. Мы очень легко найдём параллели в нашей современной экономической политике. Что, например, означает рост платежей за перемещение товаров внутри нашей страны? Это те же самые внутренние таможни. Как сказал один наш государственный деятель, которого нельзя вспоминать: для нашей страны вопрос транспортных тарифов — не экономический, а политический.

Дионис КАПТАРЬ. За эти двадцать лет вы встречались со всевозможной критикой вашей книги и вашей концепции. На какие обвинения своих оппонентов вы хотели бы ответить?

Андрей ПАРШЕВ. У нас есть замечательный военный историк, Алексей Валерьевич Исаев, при упоминании одного из его критиков он вполне искренне сказал, что это не критик, это какой-то идиот. И в том случае был абсолютно прав. Мне приходилось много общаться с самыми разнообразными экономистами. И ни разу никакой конструктивной критики я не встречал. Наверное, потому, что ничего противоречащего экономической теории я не говорю. Другое дело, что политика протекционизма сейчас не в моде.

Дионис КАПТАРЬ. Она табуирована.

Андрей ПАРШЕВ. Это действительно так, ибо само понятие "протекционизм" едва ли не исчезло из экономической литературы примерно с 20-х годов ХХ века.

Критики нет, но есть сомнения и очень серьёзное непонимание — как переходить на политику протекционизма? Начнём с того, что наши так называемые партнёры воспримут это как серьёзнейший выпад.