Газета Завтра 1161 (09 2016) - [22]

После прочтения "Старухи" можно сделать несколько выводов:

1. Если мы хотим существовать и нужно приспособиться к существованию, то нам никакая София не нужна, нужны логика и логос. Если мы хотим творить, нам нужны галлюцинации и софийность. Для обэриутов искусство софийно, в нём не работает логика, в нём она лжет.

2. Обэриуты открыли, что в жизни людей мало логики и много абсурда, а их быт — это то конкретное, в котором находит место всеобщее. Это место, где заканчивается человеческое и начинается нечеловеческое существование, животное.

3. Человек — это субъективность, которая хочет себя объективировать, и у нее никак это не получается. А не получается потому, что нет никакого объективного времени. А мы думаем, что оно есть. Время — это предел, за которым воображаемое перестаёт существовать.

Резюме

Хармс стеснялся здравого смысла. Он был очень застенчив. Его философия была философией изначальной нелепости человеческого существования. В письме к Друскину он писал: "Философ бил в барабан и кричал: "Я произвожу философский шум! Этот шум не нужен никому, он даже мешает всем. Но если он мешает всем, то, значит, он не от мира сего. А если он не от мира сего, то он от мира того. А если он от мира того, то я буду производить его".

Рис. Татьяны Дручининой. Портрет Д. Хармса

Апостроф

Апостроф

Лаврентий Гурджиев

Историческая память Общество

Сергей КРЕМЛЁВ, "Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло". М., "Алгоритм", 2016. 464 с.

Интерес к прошлому среди умных людей всегда был велик и ненасытен. Но сегодняшний читатель как бы опешил от изобилия и разнообразия исторической литературы, выплеснутой на прилавки. Это фолианты либо тонкие книжицы, все непременно в красочных обложках, с ещё более красочными названиями и иллюстрациями. История, которая и раньше была минным полем как для профессионалов, так и для любителей, сейчас превратилась в грохочущую линию фронта.

Не обижая одних авторов с издателями и не делая ненужной рекламы другим, я упомяну лишь, что разброс тем и версий нашей истории в современной литературе просто фантастический. Происхождение Руси и русских, потери и приобретения земель, деяния князей и царей, не говоря о наркомах и комиссарах — трактовки разнятся порой диаметрально. Словом, есть от чего опешить. Как есть и к чему присмотреться.

Сергей Кремлёв не новичок на этом фронте. Он, учёный-технарь, за публицистическое перо всерьёз взялся в постсоветское время. Свыше 30 книг по широкому кругу политических вопросов что-нибудь да значат. Назову лишь некоторые произведения: "Россия и Германия: стравить!", "Имя России — Сталин", "Русская Америка: открыть и продать!", "Иуды в Кремле"…

Издатели любят Кремлёва. Их интерес понятен: его книги расходились как горячие пирожки. Что касается читателей, то они с нетерпением ждали очередного произведения этого автора, потому что в каждом открывали для себя то, чего не могли найти у других. Такими вещами, как дневники Лаврентия Берия, зачитывались поголовно.

Причём, нет никаких достоверных сведений о том, что Берия оставил после себя какие-то дневниковые записи. На архивные фонды писатель даже не ссылается, ограничиваясь загадочной историей о тайком переснятых и переданных ему инкогнито фотокопиях. Поскольку Кремлёв избрал форму литературно-художественного издания, то можно простить ему эту вольность. Тем более, что автор мастерски, с потрясающей документальностью воспроизвёл не просто слова и поступки Берии, а весь конкретный отрезок сталинской эпохи.

Сергей Кремлёв охватывает проблему неизменно точно и по существу. В последнее время он взялся за ответственейшую задачу — осуществить общий аналитический обзор русской истории. Задача тянула на десяток томов. Но вполне сжатое трёхтомное исследование будет охватывать период от появления славян до наших дней. Предлагаемая читателю книга является первым томом, который повествует, начиная с праславянских времён до правления Петра Великого.

Важно, что у каждого тома при естественной преемственности самостоятельное значение. Сжатость и экономность текста недостатком тоже назвать нельзя. Это — существенное удобство для читателя. Главная же ценность нового труда С.Кремлёва в том, что он аргументировано опровергает версии историков-либералов. Последние, как известно, хотя дискредитировали себя за истекшие четверть века, но в своих антинаучных упражнениях продолжают гнуть антироссийскую линию.

Капитальный обзор, сделанный Кремлёвым, подпирает и развивает классические курсы русской истории Карамзина, Соловьёва, Ключевского, Покровского и других авторитетов. Необъятный хронологический диапазон содержит не только анализ реально происходившего, но и возможные альтернативы. Именно о них Карамзин написал "Что быть могло, но стать не возмогло" — фраза, ставшая подзаголовком к книге С.Кремлёва.

Трафаретный набор взглядов: Россия не Европа и не Азия; Россия и Европа, и Азия; Россия буфер между Европой и Азией. Однако в первые тысячелетия своего существования, уходящего корнями в глубины до нашей эры, Россия полноправно творила судьбу Европы, будучи её неотъемлемой частью. Таков один из тезисов книги. Суть не в том, пишет автор, русские ли корни у Рюрика или варяжские. А в том, что Рюрик пришёл в общество со сложившейся, самобытной национальной государственностью, и не наложил на оное никакого существенного чужеродного отпечатка.