Газета Завтра 1085 (36 2014) - [21]

Карпов не внял моему совету, и повесть вышла космическим тиражом сразу после "Нового мира" в Воениздате и в Советском писателе.

На обсуждении повести в Союзе писателей в апреле 1985 года я высказал некоторые критические суждения о ней, упомянув заодно и о том, что 79 лично взятых "языков" - липа, взятие "языка" это целая операция, в которой участвует несколько человек. Карпов тогда был уже и первым секретарём Союза писателей СССР, и депутатом Верховного Совета, и даже членом ЦК. И вот, он подал на меня в суд. А у меня ничего, кроме медали "За отвагу". Представляете поединок? Чемпион по боксу в тяжелом весе и противник в весе "мухи". Да еще в "Московской правде" по этому поводу выступили против меня в защиту Карпова писатели Астафьев, Гофман, Михалков и Шкляревский - три Героя и один лауреат. Что делать? А Карпову мало было иска - он ещё и выступил против меня на партийной конфенеции.

Я искал примирения и 15 ноября 85-го года написал ему новое письмо (все это я печатаю сейчас впервые):

"Я был крайне удивлен, огорчен и даже не верил, когда мне вчера рассказали о Вашем, Вл-р Вас-ч, конференции. Будто бы Вы читали с трибуны мои письма, ни для кого, кроме Вас, не предназначенные; называли меня бесплодным завистником; уверяли, что я навязывался Вам в соавторы; и даже шили мне политическое дело на том основании, что я будто бы ставил Вам в образец гражданского и морального поведения Солженицына

Неужели все это правда? В-р Вас-ч, побойтесь Бога! Я же написал Вам чуть не десяток писем, в которых много полезных для Вас замечаний, советов, и Вы благодарили за них. И вдруг!.. Какой "соавтор", если повесть уже напечатана под Вашим именем? А политически поклёпом Вы поставили себя на один уровень с тем сексотом, который заложил Вас в мае 41 года. (Тогда другие версии его ареста были мне неизвестны) Вы можете себе представить, чтобы Твардовский, в кресле которого Вы сидите, читал с трибуны чужие письма с целью уязвить их автора? Или Симонов, в кресле которого Вы, опять же, сидите?

В.В., что Вы натворили! Вас же теперь люди обходить будут, как зачумленного. Письма писать Вам будут опасаться, разговаривать с Вами Вы удивительно не дорожите своим добрым именем. Недавно в одном журнале я читал о Вас: "Разведчиком, как рассказыает В-р Вас-ч сам(!), он стал в морозную декабрьскую ночь под Москвой, когда открыл свой счет "языкам".

В.В., ну, зачем Вы так? Ведь в декабре 41-го в боях под Москвой Вы не участвовали, даже в армии еще не служили, а находились в лагере за тысячи верст от передовой. На фронт Вы прибыли в самом конце 42-го года, а убыли на учебу весной 44-го. Так зачем же, как тот Солженицын, писать, что "прошел всю войну". Разьве мало того, что есть? Вот трижды Герой И.Н.Кожедуб. Он начал войну ещё позже Вас - в марте 1943 года, но не пишет же, не говорит, что сбил перый самолёт под Москвой Горько за Вас.

Однако надеюсь на доброе разрешение нашего конфликта. Надеюсь, Вы найдете в себе мужество взять нелепые слова назад, извиниться, мы пожмём друг другу руки и разопьём бутылку ныне почти запрещенного коньяка. Не должны же мы, вымирающее племя фронтовиков, затевать распри на глазах публики, веселя этим наших врагов. А что подумает о нас молодежь? У Вас есть дети?

Вот моя рука - В.Бушин".

А иск-то его в суде. Я встретился со следователем Адамовым. Он сказал: "Если сейчас знают о конфликте только в Союзе писателей, тот ведь если будет суд члена ЦК и первого секретаря Союза с рядовым членом, то прибежит орава иностранных журналистов Мировой скандал! Что вы намерены делать?". Я сказал, что подам встречный иск. И подал. Видимо, он был написан столь убедительно, что Карпов свой иск отозвал. Только так я и спасся от суда да и Карпова спас.

Но он не успокоился и возбудил против меня дело в партийной организации Союза писателей. Там не могли не потрафить первому секретарю и влепили мне выговор с занесением в личное дело. Мало того, об этом было напечатано - "первый" же! - и в "Московском литераторе", и в "Литературной России", и в "Литературной газете", т.е. ославили мена и на московском уровне, и на российском, и на всесоюзном. Мне звонят родственники и друзья из разных городов: "Старик, ты жив?"

А такие выговоры надо было утверждать в райкоме. И, слава Богу, нашлись там светлые головы, которые во всем разобрались, и отмели выговор парткома без всяких последствий. Но ни одна газета, куда я обращался с просьбой сообщить о решении райкома, не сделала этого. Как же-с, первый Да, полковник Ащин, не просто, не легко встать во весь рост и сказать живому-здоровому вельможе то, чего он заслуживает.

Позже в газете "Патриот" я напечатал пространную статью, целую работу о повести "Полководец". Карпов был жив-здоров и мог мне ответить, но ответа не последовало. Эта неласковая статья, озаглавленная "Под видом суровой правды", вошла в мою книгу "За Родину! За Сталина!". Она была напечатана в 2004 году, т.е. тоже при жизни В.Карпова. При жизни! Именно поэтому я и решился поведать ныне о той давней истории и сказать кое-что критическое.

Впрочем, мое пожелание в последнем письме сбылось - позже мы помирились, Карпов выступал однажды с добрым словом на моем творческом вечере в ЦДЛ, а я защищал его от клеветы Дейча в "Московском комсомольце".