Газета Завтра 1081 (32 2014) - [12]

Это ещё моего полка не было. А первое боевое крещение вообще вот каким было. Мы только приехали, поступила информация, что спрятался танк где-то между Изварино и Краснодоном, и что ни движется, он всё лупит. По трассам. То есть разбивает, и Краснодон долбит, и всё, и никто найти его не может. Мы выдвинулись, на удивление быстро нашли его. Примерно район знали, и он решил в этот момент с посадки выехать. Мы смотрим - ствол лезет из посадки. Тут же мы - этот танк! Сдетонировал боезапас, он взорвался. Мы хотели захватить его, но вышло по-другому.

Потом был эпизод такой: с украинскими пограничниками мы воевали. Тоже так же, обошлось всё как-то интересно, быстро. Боевых столкновений длительных не было. Но это благодаря тому, что я ребят каждую ночь, можно по-русски сказать, замучивал (не буду по-другому говорить). Выгонял тройки-четвёрки боевого охранения. Они уходили на пять километров, по три-четыре человека, от лагеря. Вокруг лагеря практически всё находилось. У меня была разведывательно-диверсионная группа в шестьдесят человек, которая подчинялась только начальнику штаба. Два взвода, считай, полных. Так вот, почти все шестьдесят человек ежедневно уходили в ночь в поле. То есть все по 3-4 человека расходились на разные километражи вокруг лагеря. Лагерь же стоял в поле. С одной стороны 1400 метров и 600 метров было с другой стороны до российской границы. Рядом стоит застава. Тут таможня. Должанские пограничники тоже сидят, а мы в центре. Как мишени.

То есть приходилось боевое охранение, боевые посты вводить везде. В определённый момент не было ни карт никаких, ничего. Голь на выдумки хитра, если знаешь, чем хитрить. Гугловскую распечатку сделали этой местности. Я сел, просто взял тетрадь, линейку, лист - распечатку напечатали. Квадратиками по три сантиметра расчертил полностью лист. Каждому квадратику присвоил номер, раздал эти листочки каждому командиру, обозначил, где какая группа в каком квадратике сидит. И по приказу, по рации, то есть, если какая-то группа где-то что засекла, я говорил командиру: третья-четвёртая группа выдвигается в такой-то квадрат.

И пришлось вот таким путём командиру давать приказ. Тот выдвинулся. Укры развернули миномётную батарею, даже не ожидая, что вокруг них уже собралась целая толпа гавриков. Как бы такого боя не произошло, но ребята вышли просто с посадки, держа их под прицелом пулемётов, РПК. Просто говорят: пацаны, всё, пакуйтесь назад. Распаковались, теперь давайте, сворачивайтесь. У нас было перемирие тогда, такое зыбкое. Позвонили начальнику заставы, спросили: что это за понты? Вроде бы мы ничего не делили с тобой пока. Он сказал, что это не я, это там приехали какие-то киевские. Ну, киевские - так киевские.

Миномёт я забрал. Конечно, были столкновения. Вот мы направили первый взвод на Лисичанск. Но дело в том, что там, где стоял отряд, постоянно ополченцы занимались. С утра вставали - зарядка и тактические занятия. Они кричали, верещали, возмущались. Как ни пытались орать, но целыми днями шло боевое слаживание, тактические занятия и всё остальное. В результате, когда заехали в Лисичанск, переночевали, на следующий день, поехали посмотреть, где проходят мосты, где, что. И просто резко выезжают на КАМАЗе, а перед ними идёт украинский батальон на марше. Батальон назывался "Волынь". Взвод окружил данный батальон и уничтожил подчистую. Там 120 человек. Но у нас - подготовка, слаженность.

Стрелковым оружием, "мухами" тогда сожгли четыре БТРа. Сообщили нам об этом - и мы тут же сажаем в КАМАЗ второй взвод. Он летит - и тут же, буквально с ходу (впереди "жучка" шла), - влупился в роту 25-й бригады днепропетровской. Тут же второй взвод развернулись, взяли в кольцо, открыли огонь, сожгли два БМП, два остановили, "Урал" с боеприпасами взорвался сразу.

Командир батальона укров запросил перемирие и чтобы его пропустили. Мы выдвинули требования, по телефону разговаривали долго с командиром 25-й бригады. Разговаривали, разговаривали и в результате этот командир подразделения всё-таки решил на прорыв идти. Было много ещё бойцов уничтожено. Оставили технику они. Остальные разбежались просто.

Связь у нас - рация, "уоки-токи".

Есть диверсионные группы. Диверсионные операции должны заключаться в уничтожении коммуникаций противника. Глубокие рейды. Но у нас их нет. Близко где-то выйти - мы можем сделать диверсию, далеко идти мы не можем. Потому что нет ни специальных средств связи, ни специального оружия, ни мин.

Да, у нас есть автоматы, есть патроны к автоматам, а больше реально ничего нет. Если есть восемнадцать этих выстрелов - это тьфу. При любой военной операции, на любой базе, в любом отряде должно храниться минимум два-три боекомплекта. А их нет.

К нам сейчас едут сербы, французы, киргизы, македонцы, можно сформировать на базе нашего полка интербригаду. У нас нету "левых", "правых", православных, неправославных, монархистов, "белых", "красных". У нас об этом даже разговора нет. У нас все "наши", у нас понятие, что мы - наши, мы воюем за Новороссию. Вот наш девиз.

Записала Екатерина ГЛУШИК