Газета Завтра 1062 (13 2014) - [4]

Однако обсуждение евразийской тематики приобретает совершенно иной характер, если рассматривать его как некую рефлексию  долгосрочной национальной стратегии России.  Так исторически сложилось, что академическое или бюрократическое  обсуждение  такой долгосрочной стратегии практически всегда начинается с ее пространственной проекции. При этом сам этот пространственный аспект зачастую заставляет действующих политиков отодвигать  прочие стратегические вопросы будущего на второй и даже третий план.

В этом смысле фундаментальная коллективная монография "Евразия и Россия" (авторы - А.И.Подберезкин, К.П.Боришполец, О.А.Подберезкина, изд. "МГИМО-Университет", 2014)  представляет собой довольно любопытное исключение. В определенном смысле ее можно даже назвать энциклопедией долгосрочной стратегии России, поскольку авторы анализируют целый комплекс различных аспектов потенциального евразийского будущего сквозь призму системной парадигмы.

Советник президента Российской Федерации, академик РАН Сергей Глазьев так пишет об этой книге: "Ее основной концептуальный посыл очень важен для россиян: возрождаясь и восстанавливая свои позиции, наша страна должна исходить из жестких реалий международной конкуренции и вызовов безопасности. Россия сможет их преодолеть, если обретет собственную стратегию, ориентированную на традиционный для себя евразийский регион, найдет нужные для новой евразийской интеграции идеи".

Вот здесь и возникает первый парадокс. С одной стороны, евразийская стратегия чуть ли уже не стала важнейшим компонентом национальной идеи. А с другой стороны, оказывается, что на самом деле тщательно проработанной стратегии и нет. Поскольку "на государственном уровне отсутствует системный подход, включающий в себя не только максимальную совокупность политических, экономических, идеологических, военных и т.д. вопросов, но и общего видения проблемы, нет соответствующей системы стратегического прогнозирования и планирования".

Я хотел бы коснуться трех, как представляется, наиболее важных и крайне существенных в практическом смысле аспектов евразийской стратегии России.      

Традиционно так складывалось, что практически каждая появлявшаяся евразийская держава или империя претендовала на цивилизационный статус, соответственно, и на наличие сверхцели.  Когда великий Александр отправился в Азию, то речь шла не столько о банальном покорении территории, сколько о мистическом объединении евразийских источников великого Знания. Поэтому даже во время похода он продолжал обсуждать эту сверхцель в переписке со Стагиритом.

Чтобы наша страна превратилась в привлекательный для других стран и народов центр силы в Евразии, необходимо выдвинуть альтернативную справедливую модель социума, способного дать ответ на наиболее трагический вопрос нынешней материалистической цивилизации: "В чем же смысл жизни человека?".  В свое время такую альтернативную модель - "красный проект" -  предложил Советский Союз.    

Какой идеал Россия может выдвинуть для нынешнего проекта евразийской интеграции?  В условиях быстрого нарастания глобальной конфликтности и стратегической неопределенности такой идеал должен  быть очень практичным - выживание.  Как говорил  Бенджамин Франклин: "Либо держимся вместе, либо висим по отдельности".

"Выживание как общее дело" как проект в условиях растущей глобальной конкуренции за жизненное пространство  наши исторические соседи поймут достаточно быстроЕсли, конечно, такой проект будет. Тем более, Россия в качестве партнера более предпочтительна, чем США и Китай. Но есть существенное "но".  Для многих элит и народов именно  Москва по-прежнему остается главным инициатором и главной причиной развала Советского Союза. Соответственно, сильный дефицит  доверия сохраняется.

Для его преодоления необходимо очень важное условие, которое выделяют А.И.Подберезкин и его соавторы: "Для формирования эффективной стратегии России необходимочтобы элита точно оценила значение базовых национальных ценностей и интересов, т.е. чтобы завершился процесс самоидентификации, и на этой основе были сформулированы политические, экономические, военные и иные цели евразийской стратегии, произведена оценка возможных угроз и сделан соответствующий стратегический прогноз". Тем более, что в большинстве постсоветских республик такой процесс самоидентификации уже завершен.

Другой важнейший аспект долгосрочной стратегии России - эффективность национального человеческого капитала. Проблема в том, как повысить эффективность нашего НЧК в нынешних конкретных условиях?

В самом начале тридцатых годов Сталин отдавал себе отчет в том, что с тем человеческим капиталом, который был тогда в стране, реализовать нужный мобилизационный проект и выиграть надвигающуюся войну невозможно. Необходимо  было срочно найти особую социальную группу творчески мыслящих патриотов, преданных своей стране, чтобы сформировать из них ядро новой советской элиты.  И всего за пять-семь предвоенных лет такая задача в значительной степени была решена.

В ближайшие 10-15 лет для оптимальной реализации долгосрочной стратегии России необходимы будут как минимум полторы-две тысячи креативных профессионалов по принятию системных решений в критических ситуациях.  Именно поиск, подготовка и интеграция таких специалистов в общенациональный механизм принятия решений должны стать триггером масштабного проекта по кардинальному повышению эффективности российского НЧК.