Газета Завтра 1052 (3 2014) - [36]

"Искусство призвано бороться с хаосом часто путем обнаружения, разоблачения этого хаоса, демонстрации его. Всякое обнаружение хаоса есть в какой-то мере внесение в него упорядоченности". Дмитрий Сергеевич Лихачев.

Кто бы мог подумать, что на Вологодчине до сих пор существуют цензура, запрет на темы. В 1994 году, приехав в этот край из Москвы, также "возможеши спастися", я впервые увидела эти оставленные, покинутые деревни. Деревни, в которых среди осевших домов, торчали печные трубы, как указующие персты в тихий свет осенних небес И тогда была сделана работа "Покинутые деревни", которая выставлялась в Москве на Кузнецком. В 1995-м - на Международном симпозиуме "Белые ночи", проходившем в Этнографическом музее Санкт-Петербурга, где соприкосновение великолепных мраморных стен с работой усиливало трагедию темы. Сейчас она находится в собрании Музея современного искусства Москвы. В 2011 в Вологде выставить на персональной выставке не разрешили, так же, как не разрешили назвать выставку "За Родину". Подобные запреты касаются не только меня

"От Москвы до Вологды - семь волоков" Много это или мало и, судя по запретам - много. Не Москва - местная цензура. Зачем говорить, о чем и так все знают и каждый день видят - о пустеющих полях, с разгоняющимися по ним ветрами, о черной графике заброшенных домов, об осиротевших людях, по одному уже человеку на знакомые мне деревни. Поля пустеют и пустеют, а нас все меньше и меньше. Только сейчас - еще немее, еще бескрайнее, еще бездомнее. Скоро - просто как линия горизонта. Я это хорошо знаю, прожив одна три года безвыездно в моей заброшенной деревне, чтобы выполнить три заказных монументальных гобелена для Музея Москвы. "Москва военная. Победа", 350250, шерсть, лен, ручное ткачество. Год работы. Яростный цвет на станке в моем доме, в пустой деревне, в снегах. Между жизнью и смертью, как на передовой. Атакую цветом заброшенность деревень. Борюсь за жизнь в омертвелом, замерзшем пространстве. И в моем доме, как на краю света, в снежной пустыне под мерцающей бездной неба летят к звездам раскаленные песни хора Александрова "Вставай, страна огромная!", и, раздирая недра земли, из ада в рай всей своей мужской мощью, ведет бас Евгения Нестеренко, исполняющий "Верую". И, как из другого мира - ободряющие голоса родных и добрые слова Александра Андреевича Проханова, без которых я бы не выдержала, как и без молитвы.

И вот вышел наконец-то фильм русского режиссера Никиты Сергеевича Михалкова о нас. Та же тема, только почему ему можно, а мне - запретили? Не удержалась - спросила. И ответили: была бы я другом Путина - было бы можно. Если мы не будем залипать в этой трусости, в этой цензуре, если мы прямо и ясно будем говорить о своих проблемах, не будем прятать глаза, и если мы всем миром приложим все свои усилия, как это делали наши святые-бессребреники, тогда мы не превратимся просто в линию горизонта. Невозможность высказать свою боль за Родину ведет к вытравливанию патриотизма - это самое страшное, что несет цензура. Безразличие стало нормой.

И еще хочется вспомнить о подвижнике Петре Дмитриевиче Барановском - первом директоре музея "Коломенское", о его жизненном подвиге, о его мужестве, о его борьбе против сноса церквей, о спасении им многих и многих памятников. А уже после перестройки по его примеру, москвичи сами ездили по выходным восстанавливать храмы всем миром.

Хочется верить, что с приходом нового губернатора появился всё же на Вологодчине настоящий "крутой" мужик, смелый человек, который не будет лакировать действительность, а начнет действовать и сплотит этим действием нас всех.