Газета Завтра 1011 (14 2013) - [31]

Опыт говорит, что нотная грамота не чужда физикам и математикам. При этом профильный интернат имеет большую вероятность собрать несколько классических квартетов и фортепианных дуэтов, чем хотя бы один диксиленд или пару комбо.

Для гуманитариев интернатов не припомню, но случись таковые, звучать и там симфоническим опусам, ибо музыка лежит в основе гармоничного мироздания, а университетское как классическое, так и естественное образование направлено на миропонимание.

Неорганизованный школяр мог тяготеть к джаз-банду или "русскому року", т.е. жить без нот, и его судьба была в интеллектуальном плане незавидна.

Проще всего складывалась жизнь ученика обычного, т.е. военизированного пансиона: такому не оставалось ничего, кроме духовых инструментов и духа агрессии.

Культ духового оркестра не обошел меня стороной. Поэтому рецензируемые книги я прочел с огромным интересом. Не только тема оказалась близкой мне, но и сам автор - военный дирижер, имеющий опыт работы в реальных боевых действиях, вызвал чувство внутреннего родства. Служил? Следовательно, знает, о чем пишет. Рисковал? Следовательно, может предупредить.

Майор Черток предостерегает: если вам кажется, что духовая музыка безобидна, вспомните печальный пример Марсия. Именно этих слов вы не найдете в книге, но смысл будет близким: военный марш - музыка, несущая в себе одновременно и смертельную опасность, и презрение к смерти.

Мысль воодушевляет. При этом труд автора имеет не только мобилизационную, но и исследовательскую составляющую: он внимательнейшим образом разыскивает следы маршей в архивах и книгохранилищах и натыкается порой на целые культурные пласты, отброшенные за ненадобностью изнеженным поколением.

В награду находит ноты. Правда, письменные знаки несут еще мало радости дерзкому и бодрому, но - подождите! - со временем все марши будут сыграны. В городские сады возвратятся люди в мундирах и касках, с начищенной медью в руках. Мальчишек будут снова делить на пажей и кадетов, гимназистов и реалистов...

Ждать! Или умереть, ибо жить без утверждающего марша незачем!

Но правильнее - собрать друзей, вооружиться нотами и разных строев - или каких там? - медными горнами, построиться и - марш!

Майор Черток взялся за дело почти непосильное для обыденного человека: вернуть жизнь не только маршу, но и самой жизни. Опасной. Построенной у воина по определенным канонам, исполняемой в определенном темпе. И если первая книга посвящена в основном истории духовых оркестров и "Прощанию славянки", то вторая в огромной степени погружает нас в философию марша, как понимает ее автор.

Факты и размышления интересны. Например, не сразу соображаешь, что было время, когда даже военные духовые оркестры использовали только деревянные инструменты. Другой была эпоха - другой была и война. Медь принесла истинную ярость - неслыханный гуманизм и невиданную в природе жестокость. Тутти! - и за кучным узором бомбометания следует ковровая бомбардировка.

Или: книга первая - каталоги Германии. Сравниваем с каталогами Дерфельдта. И узнаем то, о чем знает любой солдат: воинская каста неделима в принципе; один из маршей лейб-гвардии Преображенского полка имел официальный статус в Третьем рейхе; марши, принятые русской армией, звучат в фильмах Лени Риффеншталь.

Автор не раз говорит о сохранении памяти. В его терминологии память - не только каталоги, не только знание, но и сила. Действие, дух музыки, возбуждение бодрой агрессии - вот что такое марш для военного дирижера, взявшего на себя смелость философски обосновать "дело величавое войны" через ее музыку - марш, соразмерный не какому-то настроению, но всему миру. Миру насилия. Реальной планете Земля.

Художник фронтовой

Екатерина Ненашева

4 апреля 2013 0

Культура Общество

Борис Неменский — открытый, ясный, живой

Мощные залы из темного кафеля дышат тишиной февральского будня. Сквозь зашторенные окна пробивается редкий свет ледяного солнца. Только недовольное жужжание лифта в глубине коридоров предвещает посетителей в этом монументальном царстве русской истории и отечественного искусства. Из-за дверей Художественной галереи музея Великой Отечественной войны виднеется масштабная красная надпись: "Борис Неменский. Юбилейная выставка".

Редкие солнечные блики одиноко прыгают по бумажной поверхности. Молчит пространство, но картины - не молчат. Мучительный стон, умоляющий крик, раздирающий шепот, пламенеющий протест, бессильная хрипотца. Герой каждого полотна несет свою жизненную трагедию, деталь каждого пейзажа - свою глубину и символику, оттенок каждой краски - живые эмоции художника, и в какой-то момент грудь сдавливает едкое и редкое чувство стыда: словно бы ты сейчас спокойно смотришь на чужие страдания через замочную скважину, цинично щурясь, дабы разглядеть получше Или стоишь в густой толпе зевак холодным наблюдателем чьего-то воскрешения. Именно воскрешения, потому что герои полотен Бориса Неменского - вечно живые.

Борис Михайлович Неменский - обладатель огромного количества званий. Он и народный художник России, и академик Российской академии художеств и Российской академии образования, лауреат множества премий, автор оригинальной программы эстетического воспитания, профессор ВГИКа