Газета "Своими Именами" №47 от 20.11.2012 - [28]

Эти слова были сказаны А.М. Горьким непосредственно после оглашения решений о переименовании в его честь Центрального парка культуры и отдыха города Москвы, о переименовании улицы Тверской, о награждении его орденом Ленина. И в том числе после оглашения секретарем ЦК ВКП(б) Постышевым предложения от имени Центрального комитета и нижегородских организаций присвоить городу Нижнему имя Горького.

Остановлюсь еще на одном моменте. В траурном выпуске газеты «Ленинская смена» за 1936 год, посвященном смерти писателя, его хорошо знакомый журналист Ф.П. Хитровский привел фрагмент из горьковского письма: «Я Вас знаю с 96-го года – 37 лет… Сегодня первый раз написал на конверте вместо Н.-Новгород – Горький. Это очень неловко и неприятно. Будьте здоровы, старый товарищ…». На мой взгляд, здесь отразился лишь факт досадной близости на конверте нового наименования города и имени отправителя, что объясняется зарубежным стандартом написания адреса. Письмо отправлялось Горьким из Италии, являлось ответом на мысли Хитровского о кустарном производстве детской игрушки, да и было написано через полгода после переименования Нижнего Новгорода. Так что на какое-либо «пожелание» недавнего  юбиляра никак не походило.

Во время «военных действий» небрежно цитируя указанное письмо, секретарь комиссии по историческим наименованиям Горьковского отделения Советского фонда культуры И. Теплицкий уверенно датировал его октябрем 1932 года. По всей видимости, этот обман понадобился ему для придания убедительности своим словам, будто «сам А.М. Горький был категорически против “подарка Сталина”». Впрочем, в местных газетах периода «войны за Нижний» отмечались и другие искажения истины, относящиеся к выступлениям как членов, так  и председателя комиссии по переименованию.

В октябре 1932 года Горький действительно написал несколько писем, в которых упоминается новое имя города, но какого-либо отрицательного отношения к переименованию в них не просматривается. Таково «Письмо Максима Горького рабочим и трудящимся города Горького», опубликованное в «Правде» 19 октября 1932 года. В этом же номере газеты было опубликовано и ответное «Письмо сормовских сталеваров М. Горькому», которое начиналось словами: «Дорогой Алексей Максимович! Прочитав и обсудив твое письмо, присланное тобою в президиум горсовета города твоего имени, мы сожалеем, что ты не сможешь, за недостатком времени, побывать у нас…». 20 октября того же года было опубликовано письмо

А.М. Горького, посвященное особенностям советского спорта по сравнению с буржуазным. В нем Горький пишет о своем знакомстве «с разнообразнейшей работой всесоюзной организации “Динамо”, в особенности с работой динамовцев Горьковского края».

Во время словесных баталий за «возвращение» прежнего имени были опубликованы слухи, будто Горький даже запретил своим домашним произносить новое название города. Трудно сказать, сколько правды в этом утверждении. По крайней мере для августа 1935 года не было ничего необычного в газетных репортажах типа «А.М. Горький предпринял многодневное путешествие по Волге на пароходе “Максим Горький”, в связи с чем побывает в городе Горьком».

Несмотря на неоднократные заверения в официальной печати, будто запущенный горьковчанами процесс затеян «не в ущерб великой славе» писателя и относится лишь к «возвращению» названия старинного города, стремительное развитие получило низведение с пьедестала самого писателя. На родине его имя исчезло из названия государственного педагогического института. Еще до «возвращения» названия города столичные «Наш современник» и «Литературная газета» убрали с первой страницы портрет-посвящение А.М. Горького. Позднее появились статьи, призывающие по-иному взглянуть на творчество и общественные заслуги писателя.

Как мы увидим позже, указ о переименовании города Горького соответствует образцу, которому следовали при Сталине при переименовании городов, носящих имена тогдашних «врагов «народа».

Что касается позиции М. Горького, то не исключено, что на настроении писателя сказались также некоторые, скажем, лингвистические, казусы переименования, заметные для его зарубежных приятелей. Такие выражения, как Горьковский автомобильный завод (сравнимо с безличностным названием Нижегородский), горьковские писатели (сравнимо с нижегородскими) несли для них определенный приватизационный, далекий от истинного смысл.

Если говорить о «подарке», то думаю, что он всё же состоялся, хотя и по другому адресу. И воспринимать имя Горького в названии города нам надо «в одной упаковке» с такими событиями, как начало работы Областной библиотеки имени Ленина (1924), начало работы Театра юного зрителя и открытие Дворца культуры имени Ленина в Канавине (1928), открытие Театра кукол (1929), открытие Дворца культуры в Сормове (1930), начало печатания множества районных и заводских газет (1930-1932), пуск в эксплуатацию постоянных мостов через Оку и Волгу, открытие Театра оперы и балета имени Пушкина (1935), открытие Дворца пионеров (1937), открытие памятника Чкалову (1940), создание консерватории (1947), окончание сооружения монументальной лестницы на волжском Откосе и начало реставрации кремля (1949), концерты на Волжской эстраде и начало работы Горьковского телецентра (1955), открытие Автозаводского Дворца культуры (1960), начало движения Горьковского метрополитена (1985). К сожалению, для этих и многих других ориентиров советского времени именно после «возвращения» в Нижний открылись печальные страницы. Но это отдельная история…