Газета "Своими Именами" №40 от 04.10.2011 - [25]

Поэтому крайне неубедительным выглядит утверждение О. Субтельного, что Мазепа «…прежде всего надеясь сохранить свою страну от опустошения, переходит на сторону шведов» (Субтельный О. Україна: історія. — К.: Либідь, 1994, с.210). При этом переход Мазепы на сторону шведов подается как вынужденный шаг, обусловленный сложившимися обстоятельствами, а не как следствие его предварительного сговора с Карлом ХІІ. Не выдерживает критики и другое объяснение этого поступка Мазепы - его озабоченностью угрозой оккупации Украины войском польского короля Станислава Лещинского. Наоборот, сам Мазепа обращался к нему с призывом поспешить с войском для взаимного действия оружием против Москвы. Письмо такого содержания, уже второе, было перехвачено русскими. Пётр І приказал передать его Скоропадскому, чтобы обнародовать в обличение лживости Мазепы, который уверял соотечественников, будто отступил от царя затем, чтобы малороссийский край был независим и не находился под царской властью. На самом же деле раскрывает себя, именуя… подданным Лещинского, а Украину называет его наследием. (Н.И. Костомаров. Мазепа. С. 267–268).

Таким образом, данный документ опровергает вывод Л. И. Кормич и В.В. Багацкого о том, что Мазепа желал создать суверенную украинскую державу (с.201).

Пытаясь изобразить Мазепу в выгодном свете, и Кормич с Багацким, и авторский коллектив во главе с Ляхом, и Субтельный в своих учебниках опускают тот факт, что Мазепа активно способствовал восстановлению на Украине расшатанных освободительной войной феодальных отношений, установив двухдневную барщину. И тем более не находит должного отражения отношение основной массы украинского населения как к личности Мазепы, так и к его авантюре. «В народных песнях и преданиях — это какое-то злое и враждебное существо, это даже не человек, а какая-то лихая проклятая сила: «Проклята Мазепа!». Народ остался верен царю даже не из какой-либо привязанности, не из благоговейного чувства к монарху, а просто оттого, что из двух зол надобно выбирать меньшее». (Н.И. Костомаров. Мазепа. с. 322–323). Но отвергнутый своим народом тогда, он ему же теперь навязывается в качестве национального героя.

Обращение автора к авторитету Николая Ивановича Костомарова обусловлено прежде всего тем, что его называют своим великим историком, как украинцы, так и русские, в отличие от упоминаемых здесь и многих других авторов украинских учебников истории. И если Костомаров является поистине гордостью исторической науки, то создатели украинских учебников - её позором. Заметим, что в советское время он был причислен к националистам.

Свидетельством уровня нынешних специалистов, «переосмысливающих» историю, могут быть примеры из учебника, написанного упоминаемыми здесь Л.И. Кормич и В.В. Багацким.

Так, упоминая о деятельности Малороссийского общества, существовавшего с 1821 по 1825 год, они называют в качестве его главной цели достижения независимости от Польши, то есть от государства, которое к тому времени не существовало уже в течение 25 лет (с. 241).

И на той же странице говорится, что одной из причин выступления в Санкт-Петербурге Северного общества 14 декабря 1825 года был арест руководителя Южного общества П. Пестеля 13 декабря. Но Пестель был арестован действительно 13 декабря в Тульчине на Украине, то есть более чем за тысячу верст от столицы. Если следовать логике некоторых «національно-свідомих українських вчених», на Украине уже тогда существовала мобильная связь или как минимум радиосвязь или телефон, благодаря чему и получили эту информацию члены Северного общества.

А на следующей, 242 странице, где речь идёт о восстании Черниговского полка, они пишут, что в бою под Ковалёвкой погиб руководитель повстанцев С. Муравьев-Апостол, но тремя строчками ниже он оказывается в числе повешенных 13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости. И на этой же странице: «Преданные… войска во главе с героем Отечественной войны 1812 г. генералом Милорадовичем начали артиллерийский обстрел картечью восставших и мирного населения, собравшегося на Сенатской площади». Как мог смертельно раненый в 11 часов дня руководить подавлением восстания, начавшегося в 3 часа, автор не объясняет.

Впрочем, для подтасовывания фактов и фальсификации высокий профессиональный уровень и не требуется. Исходя из чисто конъюнктурных соображений, авторы украинских учебников деятельность Центральной Рады, Скоропадского и Директории изображают как борьбу за независимость Украины.

Например, те же Кормич и Багацкий, излагая содержание «Манифеста к украинскому народу» с ультимативными требованиями к Центральной Раде, упоминают и требование не пропускать на Дон и Кубань войска, идущие к Каледину (с.311). Однако авторы упускают тот факт, что на практике это означало поддержку монархической контрреволюции, выступавших за единую и неделимую Россию, отрицавшей тем самым право наций на самоопределение, на создание национальных государств. И, по крайней мере, в этом случае выглядит странным поведение Центральной Рады в условиях, когда калединцы захватили Юзовку, Макеевку и ряд других населенных пунктов Донбасса, на которые претендовала и Центральная Рада.