Газета "Своими Именами" №18 от 30.04.2013 - [34]

Спасибо Валерию Ивановичу Клименко (председатель Кишинёвской общины россиян. – А.С.), который провёл «профилактическую беседу» с заведующим моего отделения. Только когда уже выписалась, узнала об их разговоре:

- Если она умрёт после операции, то мы посмотрим, но если на операционном столе – то вам не жить.

Врач был страшно перепуган, много позже он мне говорил:

- Как могли такое подумать, я же клятву Гиппократа давал.

- А что он вам сказал?

- Что если вы умрёте, то он меня убьёт.

Операция прошла нормально. Когда я лежала в палате с моими «подружками» по болезни, то к нам постоянно приходил анестезиолог, который был единственным русскоязычным в этом отделении – он был евреем. Учил нас, как надо вести себя после операции, чтобы нормально жить, это входило в его профессиональные обязанности. Однажды, когда он сидел в нашей палате, ворвались молдавские медики вместе с заведующим отделением и сказали ему по-молдавски: «Пошёл вон отсюда!». Я поняла это и спросила: почему они так с ним разговаривают? Они слегка смутились, думая, что никто их не поймёт, так как тут лежали только русские. Потом мне объяснили, что «таким, как он, здесь делать нечего». Я не могу судить о его квалификации, но, судя по тому, как он работал с нами, как он всё нам объяснял, показывал, у меня создалось впечатление, что он хороший врач и честно выполняет свои обязанности. Потом я узнала, что он уехал из Молдавии, но не в Россию, а в Израиль.

После операции мне предложили пройти химиотерапию и лучевую терапию, от которых я отказалась. Позже, когда меня обследовали уже в России, я попала к врачу из Молдавии, она была кандидатом медицинских наук, доцентом, еврейкой из Бельц. Её тоже вычистили по национальному признаку, но в Москве приняли с удовольствием. И вдруг она спросила у меня:

- Много у вас в Молдавии врагов?

- Хватает.

- При подобного рода опухолях ни лучевая терапия, ни химиотерапия не делаются.

Ещё эпизод - это было по время «похода на Гагаузию». В Кишинёве царило безумие, как в фильмах о фашизме. На площади собирали боевиков с флагами, вооружали и отправляли убивать гагаузов. В это время по всем предприятиям собирали «добровольные» пожертвования, в том числе и по больницам. Один из членов Интердвижения, Саша Флоря, одноклассник моего старшего сына, в это время был врачом-интерном. Он окончил школу с золотой медалью и институт с отличием, был очень талантливым молодым человеком, работал в Центральной республиканской больнице, как и его родители. Мать - на станции переливания крови, а отец -  анестезиологом, они оба были, подчёркиваю, молдаване. Он был у них единственным, к тому же поздним ребёнком. Как молдаванин, он ещё продолжал работать в больнице, хотя остальные наши сторонники уже были оттуда вычищены. Однажды мне позвонила его мать и сказала:

- Елена Дмитриевна! Саша вас очень уважает, и поэтому я прошу вас поговорить с ним, чтобы он эти деньги, которые требуют, всё-таки сдал. Мы с отцом их сдавать не будем, мы уже пенсионного возраста, и если нас уволят, то мы просто уйдём на пенсию.

Я поговорила с Сашей.

- Сдай эти несчастные 10-20 рублей (тогда ещё ходили советские деньги).

- А вы будете сдавать?

- Нет, конечно.

- А почему вы считаете, что если вы русская, то человек порядочный, а если я молдаванин, то значит – нет? Я убийцам денег не даю. 

Никто не мог подумать, что его за это могут убить - врачи, коллеги, я не думала, что это для него так закончится. Его так избили прямо в больнице, что он умер.

Такая же ситуация, как и у нас в Молдавии, была и в другой продвинутой демократической республике – Эстонии. Когда я в конце 80-х годов впервые увидела лидера Интердвижения Эстонии Евгения Владимировича Когана по телевизору, то меня поразило, что такой красивый, статный мужчина не стоит перед избирателями, а сидит. Позже, когда мы с ним близко познакомились, он рассказал мне, как именно он попал в эту пресловутую «аварию». Во время избирательной кампании за ним в Эстонии охотились. Ему организовали «аварию» и переехали грузовиком по тазобедренному суставу. Но он оказался очень крепкого здоровья.

«Я даже не потерял сознания и всё помню. Мне повезло дважды.

Во-первых, когда шофер сразу остановившейся машины оказался не только «некоренной национальности», но ещё и членом забастовочного комитета.

Потом повезло ещё раз. Я попал в больницу, где ещё оставался «невычищенным» единственный русскоязычный хирург, грузин. И случилось же так, что меня привезли именно на его смену. Он сделал всё, что мог. Один сустав он мне сумел собрать, но с другим уже ничего нельзя было сделать».

Потом пошли комиссии, которые пытались доказать, что Евгений Владимирович не может баллотироваться в депутаты, так как у него, якобы, наступила потеря памяти. На первой его встрече с избирателями надо было подняться на три ступеньки, он сделать этого не смог, и его внесли на стуле. Он пролежал в гипсе шесть месяцев, всю избирательную кампанию, но за него работала его команда, и он победил. Огромный вклад Е.В. Когана в борьбу с кликой Горбачёва-Ельцина хорошо помнит старшее поколение.