Газета "Своими Именами" №13 от 16.11.2010 - [14]

Тысячи!

Многие журналисты при переходе от советских порядков к «совсем иным правилам» испытали стресс. Одно из опубликованных в 1997 году свидетельств принадлежало известной петербургской тележурналистке Елене Колояровой. «На самом деле цензура никуда не делась, только стала анонимной, — отмечала она. — Прежде цензор, вычёркивая что-нибудь из сценария, ставил при этом свою подпись и за неё отвечал. Это были хоть какие-то правила игры, и журналисты очень быстро научились это препятствие обходить. А теперь никто не пускается в объяснения с журналистом. Без всяких объяснений не допускают передачу в эфир, и всё… Теперь цензуры нет, а вместе с ней исчезли и правила игры. Сейчас в каждой телекомпании есть небольшая группа, буквально несколько человек, которые имеют возможность контролировать эфир, как это и не снилось брежневским цензорам. И это положение трагично».

Обратимся к ленинским подходам и поставим относительно нынешней цензуры знакомые вопросы: цензура — для чего? для какого класса?

Вместо советской государственной политической цензуры сегодня задействованы более изощрённые, неявные, однако действенные её формы. Специалисты перечисляют их: цензура игнорированием, дискредитацией, нейтрализацией, экономическая и т.д.

Остановимся для примера только на одном, исключительно действенном виде цензуры — цензуре игнорированием (умолчанием). Знаменитый американский левый социолог Ноам Хомски, крупнейший учёный в области кибернетики и теоретической лингвистики, которого «Нью-Йорк таймс» назвала «самым значительным интеллектуалом нашего времени», провёл крупное исследование по количественному отражению важных событий в информационных потоках американских СМИ и обнаружил полное замалчивание некоторых из этих событий. Т.е. население США о них попросту не знало. Хомски сделал общий вывод: «Фундаментальный принцип, который очень редко нарушается, заключается в том, что те факты, которые противоречат интересам и привилегиям власти, не существуют».

За что, скажем, Дэвид Рокфеллер, владелец «Чейз Манхэттен банка», выступая в 1991 году на заседании Бильдербергского клуба (центра сверхнациональной власти, контролирующего свыше 30% мирового богатства), особо поблагодарил руководителей крупных западных СМИ? Может быть, за смелые выступления свободных журналистов? Отнюдь. Он, наоборот, благодарил их за молчание. «Мы очень признательны руководителям СМИ и крупных журналов, — заверил банкир, — за то, что они в течение более сорока лет соблюдали предельную осторожность относительно освещения нашей деятельности. Если бы на нас было сосредоточено пристальное внимание общественного мнения, мы просто не смогли бы в течение всех этих лет осуществлять наши проекты. Но сегодня мир уже более расположен к созданию единого мирового правительства» («Завтра», №6, 2001 г.).

Это вам не украинские «темники» с какими-то рекомендациями по освещению текущих событий и не нынешние случаи притеснения журналистов с последующей раскруткой акций типа «Стоп, цензура». Это — другой уровень проблемы и другой уровень цензуры. Там, где «капитал, его препохабие» решает судьбы стран и судьбы мира и обеспечивает свои главные интересы, послушание буржуазных СМИ неукоснительно.

В моей коллекции проявлений «цензуры умолчанием» при разрушении советского социализма и переходе к капитализму много эпизодов. Назову три чрезвычайно показательных, где, к сожалению и к стыду, СМИ сыграли самую неблаговидную роль.

Ещё в 1989 году авторитетный экономист, доктор наук, профессор Алексей Сергеев заявил: «Рискну сказать, что, пожалуй, со времён Сталина в нашей экономической науке ещё не было такого жёсткого периода «безгласности», как сейчас. Экономистам, не разделяющим концепции «товарников» и принципы рыночной экономики, практически негде публично высказать своё мнение. На телеэкране, в прессе одни и те же экономисты каждодневно внедряют свои идеи. Всё настойчивей пробивается путь, ведущий, по существу, к развалу общественной собственности. Все эти «экономические пророки», словно сговорившись, умалчивают о неизбежных последствиях своих программ — о безработице, постоянной инфляции и резком социальном расслоении. Уверяю вас, альтернативные экономические идеи существуют!» («Наш современник», №10, 1989 г.).

Отметим, что А. Сергеев говорил о вопиющей «безгласности» (и о формировании телевидением и прессой общественного мнения в пользу будущей буржуазии) именно в те дни, когда с подачи Горбачёва слово «гласность» наряду со словом «перестройка» гремело по всему миру в русском произношении.

Помню, как, разузнав номер телефона, звонила я Алексею Алексеевичу Сергееву в Москву, от имени парткома завода «Арсенал» приглашала в Киев. Он приехал на один день, состоялась его встреча с партийным активом завода. Какой это был горячий, умный, заинтересованный разговор. Выступали у нас в те дни и украинский академик Юрий Пахомов, и Наталья Витренко. Альтерна-тивные экономические идеи существовали! Но вскоре общественность была вовлечена в руховские митинги и акции ненависти (к коммунистам, к России). В 1993 году В. Евтухов, предшественник А. Кинаха на посту Украинского союза промышленников и предпринимателей, верно отметил: «Спустя восемь лет после начала перестройки становится очевидным: все эти годы, когда на поверхности бурлили политические страсти, в глубине шли изменения форм собственности. Кто-то понимал что происходит, кто-то не понимал, но мы двигались к расслоению общества, так как постепенно складывался слой людей, которые накопили первоначальный финансовый капитал».