Гайдзин. Том 2 - [48]

– Хорошо, очень хорошо! Вместе мы добьемся этого!

– Но ни намека моему сыну, с нашей стороны будет неразумно, если мы принесем ему дурные вести. Раньше, чем будем уверены. – Они чокнулись бокалами. – Клянусь всеми богами, большими и малыми, я никому не дам обмануть моего сына, заставить его носить зеленую шляпу и при этом самому жить долго и счастливо!

– Добрый вечер, отец Лео, – вежливо приветствовала священника Анжелика, опустилась на колени и поцеловала ему руку, чувствуя, что ей с трудом удается сдержать отвращение, которое вызывала исходившая от него вонь. Они были одни в маленькой церкви, неф был тускло освещен, горело только несколько свечей, свет умирающего солнца проникал через маленькое, плохо сработанное витражное окно. Католиков в Поселении было мало, доход церкви – мизерный, но и в этом случае алтарь и распятие были богатыми. Снаружи, в закатных сумерках, ждал Варгаш, чтобы проводить ее домой.

– Вы хотели меня видеть? – спросила она с невинным видом, зная, что снова пропустила мессу в это воскресенье. Ее розовый капор был подобран специально к случаю, как и длинная кашемировая шаль поверх ее самого скромного девичьего дневного платья из неяркого шелка. – Как хорошо вы выглядите, святой отец.

– Я рад видеть вас, сеньорита, дитя мое, – ответил он с тяжелым португальским акцентом. – Вы опять не приходите к мессе.

– Это все ваперы, святой отец. Я еще не вполне оправилась после расстройства… доктор Бэбкотт предписал покой, – ответила она, раздумывая, что ей надеть сегодня на банкет, посвященный дню рождения русского министра, и что можно придумать, чтобы Малкольм не скучал в течение вечера. – Я уверена, что к следующей неделе я буду чувствовать себя лучше.

Я рад, моя юная и совсем не столь обессилевшая лгунья, подумал отец Лео, сокрушаясь о вероломстве человечества. Это нечестиво – танцевать по ночам и вскидывать ноги так, что становятся видны ничем не прикрытые исподние части.

– Ладно, я выслушаю твою исповедь сейчас.

Анжелика едва не зевнула, он был так предсказуем. Она смиренно проследовала за ним в исповедальню, опустилась на колени и начала привычный обряд, радуясь тому, что их разделяет ширма, бездумно бормоча литанию, успокоенная тем пактом, который заключила с Девой Марией, как всегда с жаром повторяя слова, истинное значение которых было понятно им одним: –… и, святой отец, я забыла попросить прощения у Благословенной Матери в своих молитвах.

Она быстро получила отпущение, скромную епитимью из нескольких «Богородиц» и почувствовала себя лучше. Она начала подниматься с колен…

– А теперь, личный вопрос, дитя мое. Два дня назад мистер Струан послал за мной, частным образом, и попросил меня поженить вас.

Она охнула, потом расцвела в улыбке.

– О, святой отец, как чудесно!

– Да, дитя мое, да. «Пожалуйста, обвенчайте нас как можно скорее», сказал юный сеньор Струан, но это по-настоящему трудно. – День и ночь он боролся с этой проблемой. В тот же день срочное послание отправилось к епископу Макао, духовному главе католиков в Азии, в котором отец Лео молил о совете, столь же срочном. – Очень трудно для нас.

– Почему, святой отец?

– Потому что он не католик и…

– Но он же согласился, что наши дети будут воспитываться в истинной вере, он обещал.

– Да, да, дитя мое, он обещал, обещал, он и мне сказал то же самое, но он еще слишком молод, чтобы жениться, не получив разрешения, как и вы, но я хотел сказать вам, что и в этом случае я все равно испросил у его преосвященства разрешения провести церемонию к вящей славе Божьей, даже так – с… одобрения вашего отца или без него. Я слышал, что ваш отец… что он пропал, где-то во Французском Индокитае, или Сиаме, или еще где-то. – Детали мошенничества и подлогов, совершенных ее отцом, и его побег облетели Поселение, но из уважения к ней новость раздувать не стали, как не стали сообщать ее Струану. – Если его преосвященство даст свое согласие, я уверен, что сеньор Сератар, in loco parentis,[6] он тоже согласится, несмотря ни на что.

Стеснение в ее груди не прошло.

– Сколько времени понадобится его преосвященству, чтобы ответить, дать свое одобрение?

– До Рождества, около Рождества, может быть, раньше, если он в Макао, а не путешествует, навещая истинно верующих в Китае, и если на то будет воля Божья. – Как обычно, он сидел, отвернувшись от ширмы и приблизив к ней ухо, чтобы слышать шепот, повествующий о сокровенном, но сейчас он взглянул сквозь решетку и смутно увидел ее лицо. – Я бы хотел обсудить с вами, приватно, один вопрос, речь пойдет об обращении сеньора.

Она опять тихонько ахнула.

– Он сказал, что готов обратиться?

– Нет, он еще не увидел Свет, как раз об этом я и хотел поговорить. – Отец Лео наклонился ближе к ширме, наслаждаясь близостью девушки, задыхаясь от желания, которое, как он знал, было нечистивым и посланным сатаной, того же самого желания, с которым он денно и нощно, на коленях, вел отчаянную борьбу – как, испытывая те же муки, он сражался с ним с тех самых пор, как стал принадлежать Церкви.

Господи, укрепи меня, помилуй меня, Господи, думал он, едва не плача, страстно желая протянуть руку и ласкать ее груди и всю ее, скрытую от него ширмой, и шалью, и одеждой и гневом Господним.