Гайдзин. Том 2 - [45]

– Благодарю вас, мистер Струан, – гладко прервал его адмирал, вставая. – Благодарю вас за то, что навестили меня. До свидания.

В смятении Малкольм поднялся на ноги, не уверенный, правильно ли он все понял.

– Должен ли я заключить из ваших слов, что я мо…

– Мои слова не означают ничего, кроме того, что я сказал, сэр. – Голос звучал холодно, отчетливо, как с квартердека. – Точно так же, как вы говорили мне, конфиденциально, что примите мои слова к сведению, так и я в ответ говорю вам, конфиденциально, что приму все, что вы скажете, и сделаете, к сведению – до полуночи понедельника. До свидания.

Снаружи на променаде воздух был свежим, чистым и свободным от всяких сложностей. Малкольм глубоко вдыхал его до тех пор, пока его живительная сила не уняла тяжелые удары в висках и груди. Обессилевший и окрыленный, он рухнул на ближайшую скамью и устремил взгляд на флот перед собой, не видя его.

Правильно ли я понял Кеттерера, спрашивал он себя снова и снова, в который раз ослепленный надеждой, что Кеттерер мог бы, именно мог бы попробовать забыть о письме матери и дать Марлоу разрешение принять нас на борту и не запрещать Марлоу поженить нас?

– «Конфиденциально», Кеттерер повторил это несколько раз, – пробормотал он, – а также «между нами» и «в ответ». Означает ли это, что он будет вести себя тихо, если я выполню то, что зависит от меня? Что, во имя Создателя, мог бы я сделать и сказать до ночи понедельника, чтобы убедить этого мерзавца, потому что именно мерзавец он и есть, подлый шантажист без совести и чести!

Чепуха! Это сделка – он предложил сделку, «ты – мне, я – тебе» – замечательную сделку для меня и неплохую для него. Мне придется действовать очень осторожно, остальные торговцы встретят в штыки любое добровольное эмбарго. Мне придется вести игру честно, потому что этот сукин сын хитер и не удовлетворится одними лишь обещаниями.

Кому я могу доверить этот новый кончик в том запутанном клубке, в какой превратилась моя жизнь? Небесному Нашему? Джейми? Марлоу? Разумеется, не ему. Эйнджел? Нет. Ей – нет. Если бы здесь был дядя Чен, лучшего нельзя было бы и желать, но его здесь нет, так кому же? Некому. Тебе лучше никому ничего не говорить!

Ты должен нести все это в одиночку – разве не это, как рассказывала мне мать, Дирк всегда говорил отцу о жизни тайпэна. «Быть одному и в одиночку нести всю ответственность – в этом заключается вся радость и вся боль этого звания». Что я могу сделать насчет пушек и ру…

– Добрый день, мистер Струан.

– О! О, здравствуйте, мистер Горнт.

– Вы выглядели таким печальным, что я просто должен был прервать вас.

– Нет, не печальным, – устало проговорил Малкольм, – я просто задумался.

– А, извините, в таком случае я оставлю вас, сэр.

– Нет, прошу вас, присаживайтесь. Вы сказали, за свою цену?

Эдвард Горнт кивнул.

– Я приношу извинения за то, что не встретился с вами раньше, но мистер Грейфорт все никак не мог… понять. Теперь он согласен на пистолеты, двуствольные дуэльные пистолеты, и один выстрел или два по вашему выбору с двадцати шагов.

– Хорошо. И?

– И я попытался отговорить его от дуэли, но он сказал: «Только если Малкольм Струан публично извинится», что-то в этом роде.

– Хорошо. Но тот, другой вопрос, здесь нет ни дверей, ни стен. – Малкольм показал рукой на почти безлюдный променад. – Цена?

– Это место и мне казалось идеальным, но мы не можем находиться вместе слишком долго и должны быть осторожны: мистер Грейфорт, возможно, сейчас разглядывает нас в бинокль.

– Он следит за нами?

– Я не знаю наверняка, сэр, но готов поспорить, что да.

– Тогда где-нибудь в другом месте? Позже?

– Нет, это место подходит, но он очень хитер, и я не хочу, чтобы у него возникли подозрения. Цена: Если моя информация поможет вам блокировать план Моргана пустить вас ко дну и сделает Броков банкротами.

– Вам известны детали?

Горнт тихо рассмеялся.

– О да, и гораздо больше, хотя ни Морган, ни Старик Брок не знают, что я знаю, как не знает и мистер Грейфорт. – Он заговорил еще тише, едва шевеля губами. – Все это должно остаться нашей тайной, тайной двух человек, но цена заключается в следующем: вы разорите Моргана Брока, будете преследовать его, пока он не окажется банкротом, посадите в тюрьму, если сможете. Если будет необходимо разорить и Тайлера, мне все равно, но после их падения вы гарантируете, что я получаю принадлежащие им пятьдесят процентов в компании Ротвелла безвозмездно и безо всяких условий; вы поможете мне получить в банке «Виктория» такую сумму, которая понадобится, чтобы выкупить половинную долю Джеффа Купера. В течение десяти лет вы не станете преследовать меня иначе как обычного конкурента, предоставляя мне условия наибольшего благоприятствования в любых сделках – все это будет иметь вид предварительной договоренности, составленной и подписанной вами. После десяти лет мы снимаем перчатки.

– Согласен, – тут же сказал Малкольм, ожидавший более жестких условий. – Но эти ублюдки в «Виктории» вовсе не наши друзья, Брок основал этот банк и все это время не допускал нас туда, так что здесь мы не многим сможем помочь.

– Они скоро будут ими, сэр. Скоро вам будет достаточно сказать «дерьмо», и весь совет директоров сядет на корточки и спустит штаны. Все это, разумеется, должно сохраняться в глубочайшем секрете. Каковы ваши планы после дуэли?