Гайдзин. Том 2 - [13]

Осторожно, шаг за шагом, он разворачивал эту тему, красноречиво отвечая на вопросы, направляя Хирагу, помогая ему, льстя, осмотрительно подливая саке и перемешивая вино со знаниями, поражаясь в душе его уму и сообразительности, час за часом направляя его воображение в нужное ему русло, – так продолжал он до захода солнца.

– Деньги, а? Я готов при… признать, сёя, – запинаясь проговорил Хирага, одурманенный вином, чувствуя, что голова его разрывается от огромного количества новых, не дающих покоя мыслей, которые противоречили не меньшему количеству глубоких убеждений, – признать, что деньги никогда не… не интересо… вали меня. Никогда, никогда я по… по-настоящему не понимал деньги, только их… отсутствие. – Он рыгнул и едва не подавился. – Я… мне кажется, я понимаю, да, Тайра мне все расскажет. – Он попытался встать, но у него не получилось.

– Сначала позвольте предложить ванну, и я пошлю за массажисткой. – Сея без труда уговорил его, крикнул на помощь служанку и передал Хирагу в сильные, но ласковые руки, чтобы тот вскоре захрапел, забыв обо всем на свете.

– Очень хорошо, Ити-тян, – прошептала его жена, когда это стало безопасно, лучезарно улыбаясь ему. – Вы провели беседу выше всяких похвал, neh?

Он широко улыбнулся ей в ответ и сказал, так же тихо:

– Он опасен, всегда будет опасен, но мы начинаем, и это самое важное.

Она кивнула, удовлетворенная тем, что он принял ее совет послать за Хирагой сегодня днем, вооружиться и не бояться использовать угрозу. Оба сознавали степень риска, но с другой стороны, напомнила она себе, все еще чувствуя в ушах гулкие удары сердца, сопровождавшие их словесный поединок, который она подслушивала, с другой стороны эту возможность послали им сами боги и выгода соизмерима с риском. Ииии, давилась она про себя, если удача будет сопутствовать нам, мы получим звание самураев, наши потомки будут самураями, а мой Ити станет одним из владык Гъёкоямы. – Вы поступили очень мудро, когда сказали, что бежавших сиси было двое, а не трое, и не раскрыли всего, что нам еще известно.

– Очень важно оставить что-то про запас. Чтобы вернее управлять им в будущем.

Она с материнской нежностью потрепала мужа по руке и еще раз сказала ему, как умно он поступил, не напоминая ему, что и это было ее предложением. На мгновение она отвлеклась мыслями от сегодняшнего вечера, все еще озадаченная новостью о том, что двое спасшихся сиси направляются в Эдо, безмерно увеличивая тем самым риск быть пойманными или преданными. И еще более озадачило ее известие о том, что Сумомо, невеста Хираги, остановилась в доме Койко, самой знаменитой куртизанки Эдо, услугами которой пользовался сейчас князь Ёси. Вот уж действительно есть над чем задуматься.

Некая случайная мысль вдруг распустилась изысканным цветком. – Ити-тян, – осторожно начала она, – я сейчас вспомнила кое-что из того, что вы говорили раньше, и мне захотелось спросить вас: если эти гайдзины такие умные и такие магические банкиры, не было ли бы мудро с вашей стороны осторожно начать свое дело с одним из них, очень, очень тихо. – Она увидела, как остановился его взгляд и на губах начала обозначаться серфическая улыбка. – Тоси сейчас девятнадцать, он самый умный из наших сыновей и мог стать номинальным главой такого предприятия, neh?

33

Понедельник, 1 декабря

Норберт Грейфорт поднялся на палубу пакетбота, когда тот только что обогнул мыс. Корабль шел из Гонконга через Шанхай, и теперь впереди виднелся берег Иокогамы. Грейфорт был свежевыбрит; прячась от утренней прохлады, он надел цилиндр и сюртук. Он увидел капитана и остальных на мостике перед трубой, от которой за корму тянулся шлейф черного едкого дыма. Матросы готовились к прибытию в порт; все паруса на трех мачтах пакетбота были свернуты. На баке, позади железной решетки, полностью отделявшей их от остального корабля, находились пассажиры четвертого класса, отбросы Азии, бродяги, лица без определенных занятий. Они теснились под парусиновыми навесами. Решетки стали обычным делом на пассажирских судах из-за попыток пиратских нападений с этой их части.

Ветер был бодряще холодным, Грейфорт с удовольствием вдыхал его запах и чувствовал на губах его чистый вкус. Совсем не то что внизу, где теснота была пропитана вонью масла и угольного дыма и никуда было не деться от пульсирующего грохота машины, сразу вызывавшего головную боль. «Королева Азии» шла на угле уже несколько часов наперекор встречному ветру. Норберт терпеть не мог пароходы, но на этот раз был доволен: на паруснике они добирались бы сюда еще много дней. Он откусил кончик сигары, сплюнул его за борт и, прикрыв ее от ветра, аккуратно раскурил.

Поселение выглядело таким же, как и всегда. С севера и с юга, если выйти за ограду и перейти маленький мостик, все так же стояли дома самурайской стражи и таможня, из нескольких труб поднимался дым, по набережной прогуливались люди, всадники тренировали лошадей на ипподроме, Пьяный Город выглядел все такой же свалкой, здесь почти ничего не расчистили и не восстановили после пожара и землетрясения, с ним резко контрастировали ровные ряды палаток армейского лагеря на обрыве, где солдаты были заняты обычной муштрой, резкие звуки горна плыли над водой. Поверх ограды, словно заглядывая через нее, виднелись крыши Ёсивары. Он ощутил ленивое шевеление в штанах; обычно он реагировал более живо, но сейчас в нем еще не прошло пресыщение после разгульных дней в Шанхае, самом богатом, веселом, безумном городе Азии с лучшими скачками, игорными домами, борделями, барами и европейской кухней на всем Востоке.