Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие - [15]

Таким образом, Цезарь предвосхитил нынешних противников смертной казни. Забегая вперед, заметим, что он и далее будет беречь жизни римских граждан, которые по его же вине станут вести братоубийственные войны. Цезарю не была чужда высокая мораль и человеческие чувства, но избранный путь заставлял его невольно пренебрегать многими условностями, законами человеческими и божьими.

Цицерон обличает Катилину (Картина Чезаре Маккари. XIX век)

Предложение Цезаря показалось сенаторам настолько человеколюбивым, что многие отказались от своего мнения. И все же, большинством голосов сенат принял решение о казни заговорщиков, а «человеколюбие» Цезаря едва не стоило ему жизни. Плутарх сообщает:

Когда Цезарь выходил из здания сената, то на него набросилось с обнаженными мечами много сбежавшихся юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Но, как сообщают, Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благополучно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши оглянулись, знаком удержал их, либо испугавшись народа, либо вообще считая такое убийство несправедливым и противозаконным… Позже его обвиняли в том, что он не воспользовался представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от Цезаря, а испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю.

Противостояние Цезаря и «отцов народа» усилилось. Прошло несколько дней, и Цезаря вызвали в сенат для защиты против выдвинутых подозрений. Плутарх не говорит, в чем обвиняли Гая Юлия, но Светоний утверждает, что «он был объявлен сообщником Катилины».

Толпы народа, видя, что заседание затягивается, длится дольше обычного, обступили здание сената и криками требовали отпустить Цезаря. Сенат был очень напуган проявлением народной любви к Цезарю, ему даже пришлось предпринять дорогостоящие шаги, чтобы хоть как — то исправить ситуацию и вернуть утраченное уважение граждан к высшему государственному органу. По свидетельству Плутарха, сенаторы пошли путем того, против кого и боролись.

Поэтому и Катон, сильно опасаясь восстания неимущих, которые, возлагая надежды на Цезаря, воспламеняли и весь народ, убедил сенат учредить ежемесячные хлебные раздачи для бедняков. Это прибавило к остальным расходам государства новый — в сумме 7 миллионов 500 тысяч драхм ежегодно, но зато отвратило непосредственно угрожавшую великую опасность, так как лишило Цезаря большей части его влияния как раз в то время, когда он собирался занять должность претора и вследствие этого должен был стать еще опаснее.

Заговор, едва не уничтоживший Рим, был раскрыт, Катилина погиб в отчаянной битве с консульским войском, но Цезарь стал еще сильнее после неудачной попытки захватить власть. В 63 году его избрали претором.

Жена Цезаря вне подозрений

По словам Плутарха, год претуры Цезаря прошел спокойно. На первый взгляд удивительно, что этот деятельный человек никак не проявил себя на государственной должности. Однако поведение его кажется вполне разумным: он до того разозлил сенаторов своими выходками, что малейшая вольность могла стоить ему жизни. С другой стороны, популярности у народа Цезарь достиг, а должность претора воспринимал как обязательную ступеньку на пути к консулату.

И еще: Цезарь неплохо умел загребать жар чужими руками. Конечно, приходилось заниматься делами не слишком чистыми, когда речь идет о власти. Одним из таких помощников был Публий Клодий — как его характеризует Веллей Патеркул, «человек знатный, красноречивый, дерзкий, ни в делах, ни в речах не знавший меры, той, какую он сам себе определил, энергичный исполнитель дурных замыслов, обесчещенный развратом с сестрой, обвиненный в прелюбодеянии среди вызывающих благоговение святынь римского народа».

Публий Клодий оказал много важных услуг Цезарю, но в силу своего испорченного нрава доставил ему и неприятность. Случай, о котором долго судачил весь Рим, произошел в конце претуры Цезаря.

Сумасбродный распутник влюбился в жену Цезаря — Помпею, и даже пользовался ее взаимностью. (Видимо, у Гая Юлия не хватало времени на жену, а женщины любят дерзких, отчаянных мужчин.) Несмотря на обоюдное желание, у любовников возникли препятствия. «Женские комнаты строго охранялись, — рассказывает Плутарх, — а Аврелия, мать Цезаря, почтенная женщина, своим постоянным наблюдением за невесткой делала свидания влюбленных трудными и опасными». Чем труднее дело, тем интереснее добиться результата, а по части изобретательности с Клодием мог сравниться только разве что Цезарь.

Ежегодно в Риме справлялся праздник Доброй богини — по преданию, одной из матерей Диониса. Это был исключительно женский праздник; ни одному мужчине не дозволялось присутствовать на церемонии и даже находиться в доме, где шло торжество. Обряд был весьма важным для Рима, и проводить его полагалось в доме высших должностных особ — консула или претора. Главной распорядительницей была жена высокого лица. Основная часть празднеств совершалась ночью, сопровождаясь маскарадом, играми и музыкой.

И вот такой чести удостоилось жилище Гая Юлия Цезаря. Происходившее описывает Плутарх.

В том году праздник справляла Помпея, и Клодий, не имевший еще бороды и поэтому рассчитывавший остаться незамеченным, явился туда, переодевшись в наряд арфистки и неотличимый от молодой женщины. Он нашел двери отпертыми и был благополучно проведен в дом одною из служанок, посвященной в тайну, которая и отправилась вперед, чтобы известить Помпею.