Гавана - [46]

— Эрл, я уверен, что ничего такого не понадобится.

Суэггер разозлился. Его глаза превратились в узкие щелки, их взгляд стал твердым и тяжелым, дыхание сделалось частым и резким.

— Черт возьми, Броджинс, меня не интересует ваше мнение. Если вы хотите, чтобы наша маленькая поездка прошла без неприятностей, то должны позволить мне решать, что делать для обеспечения безопасности! Вы меня понимаете? Если что-нибудь случится, то мне останется лишь без толку размахивать этим дурацким пистолетиком.

— Эрл, ради всего святого, скажите, каких ужасов вы ожидаете? Ведь мы же находимся в самом настоящем земном раю.

— Нам предстоит проехать через всю страну по разбитой вдребезги дороге, по которой не ездит ни один американец, кроме военных. Почему мы не летим туда на самолете?

— Босс не хочет тратить деньги налогоплательщиков на перелеты. Поезда здесь просто ужасны, а дорога по морю займет слишком много времени.

Он повернулся и удалился, оставив Эрла стоять посреди двора. Эрл смачно сплюнул в пыль и посмотрел в сторону. Увидел, что отставной боцман уставился на него, и ожидал встретить издевательскую ухмылку. Но у механика оказалось такое выражение лица, будто он узнал Эрла с новой и приятно удивившей его стороны.

— Что ж, ганни, я все проверил. Сочувствую тебе. Эти парни, политики, то и дело норовят завязать лишний узел, где не надо.

— Это точно.

— Знаешь, я несколько лет прослужил в Гуантанамо, до войны. Так что могу сказать, к чему тебе нужно подготовиться. Если этот конгрессмен настолько слаб на передок, как все здесь говорят, то он прежде всего отправится в Гитмо-Сити. Там в двух кварталах больше публичных домов, чем в Гаване на двух квадратных милях. В конце концов, это же портовый город.

— Представляю себе!

— Очень возможно, что ты будешь вынужден проломить черепа еще nape-другой сутенеров. Я на твоем месте был бы наготове.

— Значит, мне снова разгребать дерьмо, так, что ли? А тебе приходилось ездить туда?

— Да. Дороги здесь хороши. Никаких проблем не будет. Почти на всем протяжении острова все должно быть в порядке. А вот поближе к Сантьяго я смотрел бы в оба. Там большие горы. И еще надо быть повнимательнее, проезжая по провинции Сьего-де-Авила. Там по большей части пустынные болотистые места. Американцев там видят очень и очень нечасто. Болота да непроглядные джунгли. Знаешь, такие, как в Индонезии. Ты бывал в тех местах?

— Приходилось.

— Тогда ты должен понимать, что я имею в виду.

— Похоже, что понимаю. Спасибо, дружище. Извини за грубость.

— Это пустяки, сержант. Я и так знаю, что ты был в Индонезии и в других местах Тихого океана. Знаю, какую медаль ты получил. И теперь могу точно сказать, что у тебя от этого не закружилась голова.

— Это не в моих привычках.

Эрл подмигнул новому приятелю и зашагал обратно в главное здание, чтобы изучить по карте маршрут поездки.

20

Спешнев впервые услышал об этом, когда сидел в кресле парикмахера с лицом, обложенным обжигающе горячими полотенцами. Он приходил сюда — обычно это был каждый четвертый день — после своих тайных посещений казино ради пополнения оперативного бюджета за столом для блэк-джека. Поэтому он сейчас думал только о цифрах. Цифры должны были держаться в памяти как приклеенные, никогда не выпадать, всегда оставаться на своих местах, словно были написаны на доске, где он мог бы их прочитать при первой необходимости. Но это не требовало от него умственных усилий, как и все игры, в которые ему приходилось играть. Так уж был устроен его разум — разум игрока. Его волнение никогда не превышало определенных пределов, а разум искал и находил пути, позволяющие одержать верх над правилами и стратегией.

И вот когда он сидел, медленно выходя из этого столь необходимого состояния, до его слуха неизвестно откуда донеслась одна-единственная фраза по-испански:

— Говорят, это будет великое дело.

Случалось, что он не улавливал отдельных слов, поскольку учил в свое время классический кастильский диалект испанского языка, а кубинцы говорили более торопливо и не так внятно, как в Старом Свете. "С" они произносили без кастильского пришепетывания, а твердо и отрывисто, как андалузцы. Хуже того, они выговаривали слова очень нечетко (в чем сказывался разболтанный образ жизни Латинской Америки), проглатывали окончания множественного числа, а частенько и полностью завершающие слоги в словах.

Но эту фразу он расслышал ясно: «Говорят, это будет великое дело».

— Что?

— Я не знаю.

— Они всегда так говорят.

— Нет, на этот раз все будет по-настоящему. Я слышал, что тут заправляет этот молодой парень.

Говоривший прошептал имя своему спутнику. Спешнев не смог его разобрать, но был уверен, что произнесено было двухсложное слово с ударением на первом слоге.

Неужели?.. А что, вполне возможно.

Но в следующий момент разговор затих, и когда полотенца были сняты, в помещении никого не было. Эти двое уже ушли.

— Сэр, я заинтригован, — обратился Спешнев к парикмахеру, когда тот намылил ему лицо и принялся править бритву. — Эти двое... их разговор... Как по-вашему, был в нем какой-нибудь смысл?

Парикмахер подозрительно уставился на Спешнева, как будто тот не был его постоянным посетителем.