Гарри Поттер и копье Лонгина - [7]

— Билл, а Крюкохват ещё жив, не знаешь? — спросил Гарри.

— Конечно, жив, а что с ним сделается? — удивился Билл, — гоблины ведь живут лет по двести, Крюкохват по их меркам совсем не старик. Только он сейчас не в Лондоне, он, по-моему, на Мальту уехал, говорит, там климат полезнее. А почему ты про него спросил?

— Да вот вспомнил почему-то, как он здесь отлёживался, когда нас Добби из-под носа Волан-де-Морта вытащил… Знаешь что? Вы сидите, а я пойду по саду пройдусь, могилу Добби навещу… Не возражаешь, Билл?

— Конечно, иди, Гарри, — вздохнул Билл, — хочешь, я с тобой пойду?

— Не надо, я лучше сначала один, — сказал Гарри, — а вы, если хотите, приходите попозже.

Могилу Добби он нашёл сразу. Кусты вокруг холмика разрослись и заслонили его полностью, но с одной стороны был оставлен проход. За могилой ухаживали: трава на холмике была аккуратно подстрижена, белый камень в изголовье был чист. «Здесь лежит Добби, свободный домовик» прочитал Гарри надпись, которую он выжег волшебной палочкой двадцать лет назад. Скамейки около могилы не было, и Гарри сел прямо на землю. Он хотел принести что-нибудь на могилу Добби, например, пару разномастных носков, которые домовик обожал дарить, но потом раздумал. Он представил себе, как эти носки будут лежать на могиле, станут мокрыми и грязными, как их найдёт Билл или Флер, которые придут убирать, как они будут думать, что сделать с этими носками, выбросить, или оставить… Неловко, ненужно и неудобно. Гарри вздохнул, поднялся, ещё раз оглядел могилу, сохраняя её в памяти, и вернулся в дом.

— Мужчины, к столу, к столу! — крикнула Флер, заглядывая в гостиную, — свою д`гагоценную бутылку можете взять с собой!

Флер говорила по-английски уже почти без акцента, но французская картавость иногда всё-таки в её речи проскальзывала, особенно, когда она говорила громко.

* * *

Вечером, проводив гостей, Мари-Виктуар и Тедди ушли к себе. Обстановка небольшой комнаты на втором этаже с окном на море явственно говорила об интересах её хозяев. Над кроватью висели теннисные ракетки Мари-Виктуар, а книжная полка над письменным столом прогибалась под тяжестью магловских книг и журналов по физике времени. На столе красовался новенький ноутбук.

Мари-Виктуар присела к туалетному столику, а Тедди с радостным стоном повалился на кровать:

— Уф-ф-ф, устал! Да ещё дядя Гарри на меня страху нагнал, что министру нажалуется, и наши опыты прикроют, но всё вроде обошлось.

Мари-Виктуар повернулась к Тедди:

— Знаешь, всё-таки странный человек твой крёстный, иногда я его просто боюсь.

— Боишься? — удивился Тедди, — дяди Гарри? Из-за чего? Не понимаю…

— Ну, не знаю, как тебе объяснить, — задумчиво сказала Мари-Виктуар, — суровый он какой-то, замороженный, как неживой. В школе я его только издалека видела, он у нас уроки не вёл, да и в Хогвартсе он появился, когда я уже на последнем курсе училась. МакГонагалл и накричать могла, и наказание назначить, а её всё равно почему-то меньше боялись. Твой крёстный — он ведь почти и не наказывал, но если посмотрит на тебя, как ледяной водой обдаст, мы даже на седьмом курсе старались ему на глаза не попадаться, не говоря уже о том, чтобы натворить что-нибудь. А ведь он никому ничего плохого не сделал! Да вот и сегодня — смотрю я на него, вроде шутит, улыбается, но улыбается только рот, а глаза серьёзные и холодные какие-то. Ещё и шрам этот на щеке…

— Да что ты, Мари, — ответил Тедди, — придумываешь ты что-то. Дядя Гарри на самом деле человек очень добрый и мягкий, просто жизнь его с детства наотмашь хлестала, я вообще не понимаю, как он не сломался. Ну, представь: его родителей убил Волан-де-Морт, Гарри их только по изображениям знает, рос в семье мерзавцев маглов, которые его ненавидели, потом семь лет на него Волан-де-Морт охотился, да ты же знаешь эту историю! Ну и потом, два десятка лет работы мракоборцем — тоже не подарок… Мне дядя и тётя родителей заменили. Пока я совсем маленьким был, жил у бабушки, а как в Хогвартс поступил — все каникулы у них проводил. Конечно, видел я крёстного нечасто, но вот на метле меня научил летать он, и в квиддич со мной играл тоже он, даже драться учил! Только вот учеником я оказался никудышным, — засмеялся Тедди, — я и спорт — понятия несовместимые. Ну, тут уж он не виноват!

— Что ж, может быть, я и не права, — сказала Мари-Виктуар, — тебе виднее. Пока мы на кухне возились, он на могилу Добби ходил. Он думал, что никто не видит, а я видела — случайно. Он долго на земле сидел, а когда встал, надгробный камень погладил, и, по-моему, глаза вытирал…

Потом они заговорили о свадьбе, о том, кого будут приглашать, какое будет у Мари-Виктуар платье, куда поедут в свадебное путешествие. Всё это было подробно обсуждено уже не единожды, но обоим нравилось представлять свадьбу и будущую семейную жизнь в мельчайших деталях. Мари-Виктуар накинула халат и прилегла рядом с Тедди. Внезапно она спросила:

— Послушай, Тедди, а ты не думаешь, что мы обокрали самих себя?

— Мы? Почему? — удивился он.

— Ну-у-у… потому что мы… вместе ещё до свадьбы. Ну, вот представь: если бы этого не было, после свадьбы всё было бы в первый раз. А теперь мы просто ляжем спать…