Гарри из Дюссельдорфа - [85]

— Довольно! Больше этого терпеть нельзя! — закричал Гейне и, обращаясь к Матильде, сказал: — Укладывай чемоданы, мы уезжаем в Париж.

Никакие доводы и просьбы Матильды не подействовали. Через две недели поэт со своей женой уже был в Париже.

Гейне послал вызов на дуэль Штраусу через своих французских друзей — Теофиля Готье и Альфонса Ройе. Соломону Штраусу ничего не оставалось делать, как принять вызов.

Гейне очень боялся, что Матильда узнает о предстоящей дуэли. Так оно и вышло. Какие-то знакомые Готье разболтали об этом Матильде.

Она со слезами прибежала домой, бросилась к Гейне, крича ему:

— Анри, зачем ты хочешь, чтобы тебя убили? Что я буду делать без тебя?

Гейне стоило большого труда успокоить Матильду, он даже обманул ее, сказав, что дуэль не состоится.

Штраус, очевидно, трусил и всячески откладывал день встречи с противником. Он даже подумывал о том, чтобы сообщить парижской полиции о предстоящей дуэли и этим сорвать ее. Однако скандал принял такие размеры, что Штраус вынужден был стреляться. Седьмого сентября 1841 года, в 7 часов вечера, в долине Сен-Жермен состоялась дуэль. Противники, каждый со своими секундантами, прибыли в условленное место. Фиакры ждали неподалеку.

Первым стрелял Гейне. Пуля прожужжала в воздухе, Штраус остался невредим. Затем противник прицелился и выстрелил. Пуля скользнула по одежде Гейне, слегка задела бедро и застряла в кошельке, лежавшем в кармане. Секунданты бросились к поэту, усадили его в фиакр. Прихрамывая, Гейне взобрался по лестнице и постучал в дверь квартиры. Больше всего он боялся испугать Матильду. Она открыла дверь, взглянула на бледное лицо Гейне, на двух секундантов, поддерживавших его, и все поняла. Она закричала:

— Анри! — и схватилась за дверь, чтобы не упасть.

— Вот я и стрелялся, — улыбаясь, сказал Гейне. — Ты не пугайся, дорогая моя, пуля попала в мой кошелек. Вот что значит хорошо поместить свои деньги!

Шутка рассмешила всех и несколько успокоила Матильду. Все же Гейне пришлось некоторое время лежать в постели, пока рана не зажила.

Казалось бы, конфликт был исчерпан. Но атмосфера провокации сгущалась. Последовали другие вызовы на дуэль. Гейне не хотел больше рисковать жизнью. В нем всегда жило презрение к дуэли, как стародворянскому способу восстановления чести. И он смеясь ответил одному из своих противников: «Если вы пресытились жизнью — повесьтесь».

Дуэль не успокоила противников Гейне. Разрыв с немецкими буржуазными радикалами был настолько глубок, что у Гейне почти не оказалось защитников.

И только в «Бреславльской газете» некий автор, скрывшийся за подписью «Ф»., в статье, помещенной 25 сентября 1841 года, с яростным сарказмом уничтожил Штрауса и его лжесвидетелей.

Этот Ф. был шестнадцатилетний Фердинанд Лассаль, будущий деятель рабочего движения, боготворивший Генриха Гейне.

Как раз в разгар травли Гейне немецкими радикалами он получил письмо от редактора аугсбургской «Всеобщей газеты» Густава Кольба с предложением возобновить сотрудничество и присылать парижские корреспонденции, как он это делал десять лет назад. Это приглашение было большой радостью для поэта. Он снова получал трибуну и мог говорить с немецкими читателями. Очень многое переменилось за эти десять лет. Теперь Гейне еще яснее, чем тогда, видел пороки и язвы Июльской монархии Луи-Филиппа. Да и не только он один: новое брожение охватило Францию и в различных слоях населения крепло недовольство правительством, которое прежде всего опекало банкиров и финансовых тузов. Обострялись международные отношения, над Европой нависла угроза войны, усиливались трения между Англией и Францией, назревал конфликт между Францией и Германией. В рабочих кварталах Парижа почти открыто высказывались за необходимость новой революции. Возникают стачки, мастеровые и ремесленники отваживаются выйти на улицу с демонстрациями. Они читают социалистические брошюры утопистов Кабе, Пьера Леру, Буонаротти, в которых проповедуется равенство и братство и осуждается собственнический строй. «Что такое собственность? — спрашивает философ-утопист Прудон и отвечает: — Это кража».

В обществе идут споры, каким должен быть будущий строй: монархия или республика? Вооруженная попытка республиканцев Бланки и Барбеса 12 мая 1839 года свергнуть монархию Луи-Филиппа окончилась неудачей. Но это был сигнал правительству. Премьер-министр Тьер вышел в отставку, и его сменил историк Гизо. Но это не сулило ничего лучшего.

В такой переломный момент, когда в политической жизни Франции царило сильное возбуждение, Гейне весьма охотно вновь взялся за перо парижского корреспондента. Он знал, что и в Германии за последнее время произошли значительные события. В 1840 году умер прусский король Фридрих Вильгельм III. Многие ожидали, что его наследник Фридрих Вильгельм IV произведет реформы в стране и подаст пример остальным немецким государствам. Однако «свободолюбивый» наследный принц оказался таким же реакционным монархом, как и его отец. Легковерные радикалы, надеявшиеся получить конституцию из рук нового короля, жестоко разочаровались в своих надеждах. Новый король считал себя «помазанником божьим» и поддерживал дворянство, духовенство и самую консервативную буржуазию, пресмыкавшуюся перед прусским троном. Профессора-мракобесы Генгстенберг, Масман, создатель националистических кружков молодежи, учитель гимнастики Ян — все поборники средневековосословного строя процветали в Пруссии. Однако политическая оппозиция существовала, и она выражалась прежде всего в литературе и философии. К началу 40-х годов в Германии появились политические поэты, которые воспевали свободу, хотя и в самых общих, туманных выражениях. Поэт Йозеф Дингельштедт выпустил сборник «Песни ночного сторожа», Гофман фон Фаллерслебен издал «Неполитические песни», Георг Гервег выступил с книгой «Песни Живого».