Гарри Гудини - [11]

В Сент-Джоне Гудини познакомился с доктором Стивзом, директором крупной психиатрической больницы. Доктор пригласил молодого мага посетить свое заведение.

Гудини всегда привлекали тюрьмы и другие места лишения свободы людей, и в этот раз ему Удалось посетить тот уголок заведения, который мало кто видел из «экскурсантов», — так называемые «закрытые палаты». Здесь, в обитой войлоком комнате, беспомощно катался по полу пациент, на котором было какое-то непонятное одеяние из ткани и кожи. Скрещенные его руки были стянуты толстым ремнем и завязаны на спине.

Очень мало людей обращают внимание на смирительную рубашку, называемую в больницах «камзолом». Гарри заметил, что устройство смирительной рубашки похоже на хорошо известные ему веревочные путы, с помощью которых спириты часто имитировали паралич, не позволяющий им исполнять бурный танец духов. Такие путы крепко стягивают запястья, руки скрещены на груди, а концы ремней связаны за спиной. Такой способ, по идее, должен полностью обездвижить человека, но это не совсем тек. Энергично извиваясь все телом, можно поднять веревку над одним плечом, а затем и над головой. Запястья по-прежнему связаны, но теперь веревка достаточно длинна, чтобы было можно действовать руками. Такой узел перед проверкой можно быстро восстановить в первоначальном виде.

Гудини задумался: сумеет ли он, будучи связанным в смирительной рубашке, поднять руки над головой и расстегнуть пряжки, расположенные над манжетами, даже если их придется расстегивать через ткань? Со свойственным ему упорством он обдумывал и практиковался в способах высвобождения из смирительной рубашки. Возможно, доктор Стивз, пораженный его изобретательностью и настойчивостью, подарил ему старую смирительную рубашку.

Эксперименты продолжались. В ходе тяжелого, монотонного турне Гарри каждое утро, обычно с самого рассвета, боролся с завязками и тканью одеяния, устроенного так хитроумно, что даже само его название стало синонимом беспомощности.

Умозаключения Гарри оказались правильными: выбраться из смирительной рубашки возможно. Бесконечные утренние упражнения подтвердили это. Он понял, что, когда за спиной стягиваются узлы, нужно попытаться оставить себе хотя бы мизерный простор для движения. Тогда, напрягшись, можно постепенно поднять завязки рукавов через голову. Задачу эту вполне можно облегчить, зацепив завязки за нечто вроде крюка. (Гарри проверил этот метод, используя жесткую вертикальную металлическую скобу, которая оказалась под рукой во время его утренних тренировок, — набалдашник спинки кровати.) Догадка, что пряжки можно расстегнуть через ткань, имея достаточно сильные пальцы, тоже оказалась верной. Для достижения успеха необходимо давление и тянущее усилие, и, чем плотнее ткань, тем оно должно быть большим.

Опыты со смирительной рубашкой помогли Гарри усвоить другой основной принцип подготовки номера: всегда будь начеку, когда выходит доброволец из зрителей. Ибо, приложив чрезмерное усилие от прилива энтузиазма (либо от большой сообразительности или просто случайно), он может испортить все дело. Например, добровольные ассистенты, которые упаковывают тебя в рубашку, всегда могут сделать освобождение невозможным, если расчетливым, ловким или случайным движением пропустят один ремешок под другим, который застегивает смирительную рубашку на спине.

Несомненно, эксперименты со смирительной рубашкой помогли Гудини более-менее сносно прожить в Новой Шотландии и Нью-Брансуике. Увлеченность Гарри новым трюком, его упорство и уверенность, очевидно, помогли Бесс пережить дни, которые становились все более серыми.

В цирке Марко, где он тогда выступал, Гарри впервые попробовал выбраться из смирительной рубашки на публике. Но он не только не «зажег» Сент-Лоуренс, но даже не услышал аплодисментов. Он выбрался из мешка за занавесом, и публика наверняка решила, что кто-то пробрался туда и развязал его. На какое-то время он забросил смирительную рубашку, правда, ненадолго, и начал обдумывать другой трюк, который должен был помочь преодолеть безразличие к имени Гудини.

Вновь Гудини использовал инвентарь из психиатрической больницы — так называемую «бешеную детскую кроватку». Она представляла собой железную койку с кольцами, припаянными к раме. На ней буйные пациенты пребывали без движения, привязанные ремнями за колени, запястья и талию. Освобождение из такого плена наверняка выглядело бы эффектно, но оно означало бы, что нужно носить с собой жесткую стальную койку. Единственной альтернативой была складная кровать, приблизительно такая, какие в гостиницах предоставляют детям. Но тогда номер значительно проигрывал в зрелищности.

«Бешеная кроватка», как и смирительная рубашка, тоже была на время забыта. Такого рода освобождения не годились для быстрого зажигательного номера, который показывался в пивных, последнем прибежище Гарри в отчаянно трудные времена, которые, судя по всему, вот-вот должны были настать. Гарри вернулся к картам и наручникам, завершая программу номером с Бесс и дорожным сундуком.

Бывают же провалы!

Опыт, приобретенный в Новой Шотландии, был полезным, но угнетал Гарри все время, пока он и Бесс двигались на юг от Бостона. Это была длинная дорога домой. В Нью-Йорке мамаша Вайс суетилась вокруг своего заблудшего сына, беспрерывно повторяя, как он отощал и как исхудала Бесс. Как и всякая добрая старомодная еврейская мать, госпожа Вайс рассудила, что «добрая тарелка куриного супа» — лучшее лекарство от всех болезней, телесных и духовных, умственных и даже финансовых.