Гарольд, последний король Англосаксонский - [83]

– Этот случай особенный: конечно, граф Понтьеский мой вассал, но я не имею ни малейшего права вмешиваться в его поступки относительно лиц, потерпевших крушение или выброшенных волнами на его берега. Мне тяжело узнать, что твой доблестный граф подвергся таким неприятностям, и что в моих силах, будет сделано; но я предупреждаю, что могу обратиться к графу Понтьескому не как герцог к вассалу. Ступай и отдохни, а я пока обдумаю, чем могу помочь Гарольду.

Такой ответ герцога опечалил Годри, и он проговорил с грубой откровенностью:

– Я не притронусь к пище и не выпью вина, пока ты не решишься помочь графу Гарольду – как рыцарь рыцарю и как человек человеку, который поплатился за избыток доверия к тебе.

– Тяжела ответственность, которую ты на меня по незнанию возлагаешь! Один неосторожный, необдуманный шаг может сгубить меня: Гви вспыльчив и заносчив, он способен в ответ на мое приказание освободить Гарольда прислать мне его голову. Много земель будет стоить мне выкуп из его рук Гарольда, но верь моему слову: половина герцогства не покажется мне слишком большой жертвой для спасения графа! Ступай и отдохни!

– Не гневайся, герцог, – вмешался де-Гравиль, – мы друзья с этим таном! Позволь мне проследить, чтобы Годри угощали достойно его сану... Хотелось бы мне также ободрить и утешить его.

– Пожалуй, но такого благородного гостя должен прежде всего принять мой первый стольник.

Обратившись к герольду, герцог приказал ему проводить Годри к Фиц-Осборну, жившему во дворце, и просить его позаботиться о госте. Когда тан удалился, Вильгельм начал ходить взад и вперед по комнате.

– Он у меня в руках! – воскликнул герцог в восторге. – Не как свободный гость вступит он в мой дворец, а как выкупленный узник. Отправляйся, Малье, к этому англичанину и расскажи ему сказки о свирепости Гви. Опиши ему затруднения, которые возникнут у меня из-за освобождения Гарольда; убеди его в опасности положения пленника и в величине моей жертвы... Понял ли ты меня?

– Я нормандец, – ответил де-Гравиль с лукавой улыбкой, – а нормандцы способны накрыть целую страну полою плаща. Ты будешь мною доволен.

– Так иди же, иди и пошли мне сюда Ланфранка... Нет, стой, не Ланфранка: он слишком совестлив... Фиц-Осборна... Нет, он чересчур горд... Ступай к моему брату Одо и проси его немедленно придти ко мне.

Рыцарь с глубоким поклоном удалился, а Вильгельм продолжал шагать из угла в угол, радуясь своей хитрости.

ГЛАВА 2

Граф Понтьеский решил освободить своего высокородного пленника только после продолжительных переговоров с герцогом и получив очень значительный выкуп; трудно сказать, было ли это действительно выкупом или только платой за искусное содействие герцогу.

Граф сам вывел Гарольда из заключения и проводил его с величайшим почетом до замка, где пленник был встречен Вильгельмом, который даже помог ему соскочить с лошади и крепко обнял его.

В замке были собраны, в честь знаменитого гостя, самые влиятельные вельможи Нормандии: Гуго де-Монфор, Рожер де-Бомон, поседевшие в битвах советники герцога; Анри де-Феррер, прозванный так благодаря его замечательным оружейным заводам; Рауль де-Танкарвиль, бывший наставник герцога; Жоффруа де Мандевиль, Тости Прекрасный, имя которого выдавало его датское происхождение; присутствовали еще Гуго де-Гранмениль, недавно вернувшийся из изгнания, Гюмфрей де-Боген, Люци и д'Энкур, владевшие громадным количеством земель; были, наконец, Вильгельм де-Монфише, Роже Бигот, Рожер де-Мортимер и множество других именитых людей. Кроме того, Гарольд увидел всех ученых прелатов и епископов, в их числе Одо, брата Вильгельма, и Ланфранк. Другим рыцарям и предводителям, тоже захотевшим полюбоваться на Гарольда, почти не было места в замке, несмотря на его обширность.

При виде статного, красивого графа пронесся шепот восхищения среди присутствовавших, так как нормандцы чрезвычайно высоко ценили силу и красоту.

Герцог повел Гарольда в назначенную для него анфиладу комнат, где уже дожидались Хакон и Вульфнот.

– Не хочу мешать твоему свиданию с братом и племянником, – произнес герцог ласково, удаляясь из комнаты.

Вульфнот кинулся к Гарольду в объятия, а застенчивый Хакон только прикоснулся губами к его одежде. Поцеловав Вульфнота, Гарольд обнял племянника, которого он тоже очень любил, и сказал дружелюбно:

– Ты уже стал взрослым юношей, я не могу сказать тебе: «Будь мне отныне сыном!», а потому скажу: «Будь моим братом вместо отца твоего Свейна!» Ну, а ты, Вульфнот, сдержал ли свое слово – остаться навсегда настоящим англичанином?

– Тише! – шепнул Хакон. – У здешних стен есть уши.

– Но едва ли они поймут по-английски, – заметил Гарольд, нахмурив слегка брови.

– Да, тогда нам нечего бояться, – сказал Хакон.

– Да, надеюсь, что так, – проговорил Гарольд.

– Опасения Хакона безосновательны, милый брат, он несправедлив к герцогу! – заметил Вульфнот.

– Я опасаюсь не самого герцога, – возразил Хакон, – а его политики... Гарольд, ты сам не знаешь, как великодушно поступил, решившись приехать сюда за нами. Было бы осмотрительнее оставить нас в изгнании, чем рисковать и ехать прямо в пасть тигру, в котором Англия видит свою единственную опору и надежду!