гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке - [17]

Бабочков с походкой зомби, не видя ничего вокруг, вышел из подъезда. Свежий вечерний ветер обдал его своей живительной струей, словно пытаясь выветрить те мысли, чьим рабом он стал на данный момент, будто говоря — странный ты человек, чего ты сам себя мучаешь? Оглянись вокруг, увидь мир во всех его красках, наслаждайся данной секундой, она и есть жизнь, она прекрасна.

IV. Дома у Бабочкова

Бабочков стоял около двери в свою квартиру с пакетами игрушек. По пути домой, он проезжал мимо детского магазина, и, призывающая реклама на магазине породила в нем желание доставить радость своим детям. Он носился среди полок заставленными игрушками, сметая все подряд. Вел он себя, словно сильно проголодавшийся человек, неожиданно для себя попавший за праздничный стол, на котором присутствует масса разнообразной еды. И теперь, он, в ажиотаже, стремился попробовать все, что есть на столе, что уводило его от восприятия вкуса и качества этой еды, увлекая только внешним видом и запахом, отложившемся в воображении заблаговременно, ассоциативно, что конечно же мешает воспринимать эти качества в настоящем.

Изначально Федора побудило войти в магазин чувство любви к своим детям. Он всегда любил их, но со страхом, т.к. не ощущал как проявить Любовь по отношению к ним. Ведь он был всегда привязан к мыслеобразу того, что от него ожидают. Мыслеобраз же в свою очередь был у него сформирован на том «как у других». На том, что есть ряд моральных правил, которые он должен соблюдать сам и передать их детям. Что есть то, что должно подготовить их к жизни, ведь по его, Бабочкова, понятиям жизнь жестока и к ней необходимо готовится. И, наконец, что любовь нужно подтверждать материальными благами, удовлетворением тех желаний, которые им уже навязаны, или которые по его, Бабочкова мнению должны у них быть. А в силу того, что неспособность полностью проявить свою любовь к детям совпала у него с отсутствием возможности иметь те материальные блага, которые он страстно желал и считал, что все вокруг так же должны этого желать, она ассоциировалась в нем именно с неспособностью обеспечить их всем этим хламом. И, теперь, он уже был в предвкушении того, как дети обрадуются игрушкам, и что они будут больше любить его за это.

Изначальный светлый импульс трансформировался в нем за счет его жадности, в желание купить любовь. Купить то, что не может продаваться. Получить любовь тем действием, которое впускает в это светлое чувство неискренность, душит его, уничтожает. Ведь, по сути, ожидание ответных действий и реакция на чужие ожидания — это навязанная форма того, каким образом следует проявлять то, и каким это. А какие рамки могут быть у Любви? Каким образом, то, безграничное, которое питает свои теплом все, в чем есть Жизнь, может быть загнано в шаблонную форму? Ее можно только ощутить и дать ей проявится самой, не объясняя те действия, через которые она проявляется. Ведь нельзя объяснить безграничное. А какие могут быть у любви ограничения? Если они есть, то это лишь жалкая пародия на Любовь.

Бабочков, не мог пока провести границу, между искренними проявление тепла и отвратительным ожиданием ответных действий в свою сторону и реакцией на чужое ожидание от него. И теперь, он стоял у двери, готовясь к тому, как среагируют на подарки его дети.

Федор медленно подошел к двери и, почему-то воспроизвел звонком звуки радости, которые обычно воспроизводят футбольные болельщики. Это было неожиданно для него, что на мгновение вернуло его в данную секунду, и он вспомнил вопрос — «кто Я?».

— Как странно, почему я сейчас протрезвонил эту фигню? Ведь она, кажется, мне никогда не нравилась, и даже раздражала, когда я ее слышал у футбольных болельщиков. А может, меня просто раздражала их радость, которую я не мог понять? А почему она меня раздражала? Неужели только потому, что я был в плохом настроении и считал, и все проявления радости были мне непонятны, тем более такие? Странно….. — подумал Бабочков.

— А……приперся наконец, где тебя носило? — открыв дверь прервала его размышления жена — а что за костюм на тебе? И что это ты такой счастливый — добавила она в замешательстве — и пакеты, какие то притащил, что это?

— Я тебе попозже объясню Ксюшка, все хорошо, и даже очень — с улыбкой ответил ей Федор.

— Федька, тебе что, Палыч зарплату повысил? — с оттенком радости и примесью недоверия спросила она.

— Лучше, поговорим по…..

— Папочка ты чего так долго не приходил, почитаешь мне сказку на ночь как вчера? — прервала его объяснения, вбежавшая в коридор Сонечка взобравшись к нему на руки.

— Сонечка я просто задержался по важным делам, но сразу после них поспешил к вам с Максимом. Ты лучше посмотри, какие я вам игрушки принес — сказал он, разворачивая пакеты.

— Спасибо папочка — обняла его Сонечка, почти не реагируя на пакеты, что немного озадачило Бабочкова.

— Сонечка да что ты к нему прилипла как банный лист, не сахарный он, ты лучше посмотри, что отец вам принес, в наше время таких игрушек не было. Максим, иди скорее, разворачивай пакеты — вмешалась Ксения.

В коридор выбежал Максим, и, увидев пакеты с игрушками, кинулся к ним, по дороге вспомнив, что нужно поблагодарить папу, спешно поцеловал его, и начал жадно вынимать содержимое пакетов. Он уже был в том возрасте, когда подражание родителям и окружающим, которые старше его по возрасту, в их нездоровых пристрастиях заключающихся в жадности, зависти и алчности давало о себе знать.