Гарем покойников - [2]

— Федя! Феденька, это ты?

Феденькой до сих пор Жеряпко называла только бывшая жена перед тем, как попросить у него денег. Даже мать никогда не звала его иначе как Федор или в крайнем случае Федя. Отец и братья звали Федякой и Федькой. Феденькой он стал опять только месяц назад, как раз когда познакомился с Валентиной.

Это историческое событие произошло в кинотеатре. Народу было мало, потому что фильм шел на английском языке. Жеряпко часто посещал подобные сеансы, чтобы попрактиковаться. В нем жила смутная надежда на повышение по службе, а без свободного владения английским об этом можно было и не мечтать. Когда главный герой на экране, сраженный пулей, упал на землю, рядом кто-то выразительно всхлипнул. Жеряпко повернул голову и окинул взглядом женщину, сидевшую через два пустых кресла от него.

— Не плачьте, — шепнул он, наклонившись в ее сторону. — Герой останется жив.

Я смотрел этот фильм раньше.

Незнакомка повернула к нему лицо, и в голубоватом свете, льющемся с экрана, оно показалось Федору прекрасным. Возможно, он видел его во сне. Когда фильм закончился и в зале зажегся свет, видение не рассеялось. Оно оказалось миниатюрной женщиной лет тридцати. У нее был острый подбородок, большие карие глаза с такими длинными ресницами, что им могла бы позавидовать даже кукла, и пухлый детский рот, чуть тронутый розовой помадой. Она не знала английского и зашла в кинотеатр просто чтобы поплакать о своем.

Через полчаса блужданий по улицам Валентина взяла нового знакомого под руку и призналась, что причина ее слез — жестокий муж. Жеряпко потрясло, что она не сказала о своем муже больше ни одного дурного слова, хотя любая другая женщина, получив возможность высказаться, наверняка принялась бы поливать грязью человека, который довел ее до столь ужасного состояния. Жеряпко так и не узнал в тот раз, кто был мужем Валентины.

А узнал он это лишь тогда, когда Валентина позвонила ему по телефону далеко за полночь. К тому моменту на их общем счету было уже две дюжины свиданий, сотни робких поцелуев и примерно с десяток страстных. С точки зрения Жеряпко, отношения развивались стремительно.

— Феденька, — выдохнула Валентина. — Он узнал про нас!

Это жутковатое «он», конечно, подразумевало мужа. Жеряпко вздрогнул. Кажется, фантом, не дававший ему покоя столько ночей, наконец-то решил материализоваться.

— Скажи, где ты живешь, и я за тобой приеду, — сказал он чрезвычайно решительно.

— Мне ничто не угрожает, дорогой! — поспешила заверить его Валентина. — Он меня и пальцем не тронет. А вот за тебя я боюсь по-настоящему… Они тебя выследили.

— Кто — они?

— Люди моего мужа! Ты должен бежать немедленно.

— Боже мой, куда? — растерялся Жеряпко.

— Как можно дальше, на край света! — жарко сказала Валентина. — Мне нужно два-три дня, чтобы успокоить его.

— Ты хочешь, чтобы я бежал с поля боя? — возмутился Федор.

— Если ты не скроешься, никакого поля боя не будет, — заверила его Валентина. — А будет место преступления.

— Ха! — сказал Жеряпко, стараясь, чтобы в его тоне было побольше удали и поменьше вибраций. — Это мы еще посмотрим!

Но Валентина принялась его умолять.

В конце концов он все-таки сдался и пообещал покинуть свою квартиру тотчас же, без промедления, в чем есть, не собирая вещей.

Положив трубку, честный Жеряпко снял пижаму и с тяжелым сердцем надел свои лучшие брюки и рубашку, засунул в карман бумажник и вышел на лестничную площадку.

Запирая дверь, он услышал, что где-то внизу загудел лифт и одновременно с ним затопали шаги. Поднявшись на один пролет, он прижался к трубе мусоропровода. И правильно сделал. Потому что к его квартире снизу по лестнице уже поднимались трое парней устрашающего вида.

— Открывай, — без раздумий приказал самый толстый. Федор видел складки на его загривке через металлические прутья перил.

— Не, подождем наших.

Жеряпко в ужасе замер. Если бы он был зайцем, то, несомненно, прижал бы уши к голове. Вместо этого он ввинтился в мусоропровод, испачкав щеку и рубашку тараканьей отравой, которой был густо обсыпан весь подъезд. В этот момент он услышал, что лифт остановился где-то на верхнем этаже, и теперь шаги загрохотали вниз по лестнице.

Его обложили! Вниз идти было нельзя. Может, вверх? Бандиты, которые спускались оттуда, были еще достаточно далеко. Федор птицей взлетел на один пролет и с облегчением увидел, что окно, выходящее во двор, прикрыто неплотно. Поднявшись на цыпочки, он толкнул створки и с проворством ящерицы, изо всех сил виляя задом, взобрался на подоконник. Провернулся на коленках и, уцепившись короткими пальцами за бетонный выступ, повис над темной крышей подъезда. Потом коротко выдохнул и разжал пальцы.

В ту же секунду кто-то спросил почти что над его головой:

— Смотри, окно открыто. Может, это наш убежал?

— Мя-ау! — с чувством сказал присевший на корточки Жеряпко, задрав вверх лицо. И с ужасом увидел, что в окне уже появилась чья-то макушка. Тогда он сгруппировался и, мгновенно прицелившись, прыгнул на росший по соседству тополь, обхватив его ствол руками и ногами. Тусклый свет фонарей на тополь не попадал, поэтому здесь Федор был в относительной безопасности.