Гарем ефрейтора - [19]

Шрифт
Интервал

Заворочался, застонал Джавотхан:

— О Аллах, неужели я не заслужил покой на старости лет? Сколько можно скакать козлом по скалам?

— Потерпи, Джавотхан, сейчас помогу. Станет легче, — заботливо сказал Исраилов. Влез в кожаную глубь хурджина. Достал два пузырька — со спиртом и морфием. Обтер шприц спиртом, всосал кубик наркотика. Засучил рукав бешмета у стонущего старца, оттянул дряблую кожу, сделал укол.

Через несколько минут Джавотхан затих. Бессмысленное блаженство затопило его лицо. Оно на глазах розовело.

Несли старика по очереди. Перевалив через хребет, к полуночи спустились к его подножью. Зарывшись в листья среди густого кустарника, долго слушали холодную тишину, пронизанную трелями сверчков, шакальим воем, уханьем сыча. Погони не было.

Исраилова одолевали сомнения: почему удалось уйти так легко? Он не верил ничему в этой жизни, если это давалось легко. Ушахов не мог не знать про то кизиловое деревце в скальной трещине. Теперь, когда появилась возможность поразмыслить, их побег все больше казался подвохом.

Так и не решив про себя ничего, Исраилов повел соратников к базовой пещере.

* * *

Ушахов и Жуков стиснули банду в клещи, осветили прожекторами и обезоружили к одиннадцати. Молочной режущей белизной полыхали вдобавок сильные аккумуляторные фонари, отбрасывая на скалу гигантские тени.

Перед серой, сгрудившейся и повязанной бандгруппой метался майор Жуков. Он вламывался в средину банды, поворачивал лицо к свету. Исраилова в банде не было. Голос майора надтреснуто рвался в жалящих вопросах:

— Где Хасан? Я тебя, собака, спрашиваю — где Исраилов? Молчишь? Щас заговоришь! Вы у меня все заговорите!

Выдергивал из толпы бритоголового, толкал к скале, рвал из кобуры наган:

— Ну?! Последний раз спрашиваю!

В неумолчный плеск реки вплетался разнобой голосов:

— Моя не знай…

Рявкал выстрел, наган дергался в руке Жукова, гранитное крошево брызгало под пулей шрапнелью рядом с ухом бандита, секло щеку до крови. Тяжелой смертной тоской заволакивало глаза ответчика, но черный рот исторгал прежнее:

— Моя не знай.

Ушахов стоял поодаль, покачивался. Голоса, выстрелы сплетались, налетали зудящим роем, временами исчезали совсем. Очнулся от горячего, нечистого дыхания Жукова у самого лица:

— Ну? Какого черта молчишь? Ты что, заснул?

Ушахов с усилием разлепил глаза:

— Чего тебе, Жуков?

— Что делать будем? Где Хасан? Не крыса же, под камень не спрячется! Все прочесали!

— У-шел, собака, — с расстановкой, мертвым голосом сказал Ушахов, уронил голову на грудь. Свинцовой, неодолимой тяжестью наливались веки.

— Куда? Может, не было его? Обознался ты. Шайка в один голос талдычит: не было Хасана, — с жадной надеждой допытывался Жуков. — Какого черта ему с таким отребьем по горам шляться? Он птица другого полета. Не было его! — неистово цеплялся за показания бандитов майор.

— Был, — уронил в песок Ушахов.

— Некуда ему деться! Не было Исраилова! Заруби себе на носу, — грозно давил майор. — Ты меня слышишь? Сами же в дураках останемся!

— Был. Веди людей в город, Жуков. А я тут до утра… — обессиленно попросил Ушахов.

Заплетаясь ногами, пошел к скале. Споткнувшись, чуть не упал. Удержался, открыл глаза. Нога упиралась в человечий бок. Бородатый горец, дергаясь в конвульсиях, выгибался спиной, запрокидывал голову. На Ушахова страшно глядели с черного лица бельма, зрачки закатились под лоб. В раззявленном провале рта слюнявым сургучом ворочался язык.

Ушахов перешагнул, пошел дальше. Наткнулся на скалу, обессиленно рухнул на желтый овал песка, окольцованный камнями. Последним усилием натянул на голову бурку и тут же провалился в бездонную стылую яму сна.

Он не слышал, как строили пленных, убирали фонари и прожекторы, готовясь в дорогу, как Колесников, свирепо чертыхаясь, собирал сучья для ночного костра. За ним неотвязно ходил Жуков, втолковывал:

— Ты ему утром вдолби: не было в банде Исраилова! Понял? Ты меня понял? Исраилов — это бред сивой кобылы!

— Так точно, товарищ майор, попробую, — зыркал исподлобья на москвича Колесников. Однако были у заместителя свои планы, идущие вразрез с майоровскими: не резон был заместителю покрывать ротозейное самодурство своего начальника: прошляпил главного бандита — пусть держит ответ. — Однако упрям капитан не в меру. Что втемяшится… — постучал он по своему смышленому черепу и многозначительно замолк.

Майор ожег взглядом, свирепо плюнул:

— Ну и хрен с вами! Расхлебывать сами будете. Не я пустил банду в ущелье!

— Само собой, не вы. Тут я первый свидетель, — вполголоса охотно согласился зам.

Жуков покачал головой, кривой получилась понимающая усмешка: у мальчика своя игра? Ну-ну. Пошел за пленной колонной, сгорбленный, вымотанный до предела, неся в себе сосущую тревогу перед грядущим расследованием ротозейства. Чьего?

Глава 7

К утру их силы были на исходе. Всю ночь они шли от ущелья по горам и распадкам, все время забирая вправо — к Ведено. Джавотхана вели, потом несли по очереди — старик заболел не на шутку. Он волочил ноги по камням, стонал, закатывал глаза. Исраилов, сцепив зубы, вел костяк своего штаба к пещере Эди-Мохк. Натруженные ступни нестерпимо ныли, подошвы — сплошной нарыв.


Еще от автора Евгений Васильевич Чебалин
Час двуликого

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Воздаяние храбрости

Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».


Убить в себе жалость

Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…


Очищение

открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.


Гопак для президента

Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.


Дарующий Смерть

Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.


Бич Ангела

Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.


Тайна Кутузовского проспекта

Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…


Взять свой камень

В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.


Щит и меч

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.


Противостояние

Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.