Гардарика, любовь моя - [22]

В середине лета у нас родился первый ребенок — у меня и бывшей одноклассницы, моей соседки. Нас, конечно, здорово ругали за блуд, да куда тут от природы деться… тогда община решила обустраивать не только жизнь, но и воспитание детей. Это пригодилось через несколько лет, когда набралось уже с десяток новых жителей Новокраинки — детей, родившихся в мертвом городе.

Глава 10

За стенами Новокраинки шла деловая суета. Алексей поразился, насколько хорошо устроили свой быт поселенцы. Все свободное пространство — а его перед зданиями было много, занимали грядки с картофелем и какими-то овощами. В тени, между стенами строений, были натянуты несколько рядов веревок — на них, укрытая марлей, вялилась рыба. Со стороны реки к поселку примыкали какие-то зеленые насаждения — подойдя ближе, путники распознали в них неприхотливую, хотя и не очень-то плодовитую земляную грушу.

Женщины сновали от строений к полузакопанному помещению, из которого валил дым, дети помладше таскали ведрами воду и лили ее на грядки. Подростки бегали с ведрами к реке, кто-то возвращался с гроздью свежей рыбы — не без удивления Соснов распознал в мерных тушах знаменитого сибирского хариуса. Иван Артемьевич кивнул на удачливого рыболова.

— Сегодня что-то неудачный день. Уже через десять лет после того, как город вымер, за одну проводку «кораблика» на мушки цеплялось две таких вот рыбины. А сейчас ее в реке — хоть руками лови. Вот жалко, что соль уже закончилась…

Путники свернул к одному их строений, выделявшемуся среди других благодаря мачтам с пропеллерами вдоль стен. Алексей насчитал шесть штук и запоздало понял, что это. Жители Новокраинки не брезговали достижениями цивилизации — самодельные ветрогенераторы снабжали их электроэнергией. Тусклый электрический свет, озарявший часть этого громадного помещения, подтвердил его догадку.

— А это — наш общий дом, он же школа и мастерская — на все места хватило. — Иван Артемьевич указал на внутренние помещения, похожие на осиные гнезда, прилепленные к стене. Жилая часть — самая большая, представляла собой загон, отгороженный плитами гипсокартона. Пол помещения был приподнят над землей и отделен от железной стены склада какой-то прослойкой. Внутри жилье походило на плацкартный вагон — ячейки без дверей, с легкими занавесками вместо них, и общим коридором. В двух тупиках коридора находились сложенные из кирпича печи со стальными котлами в них.

— У вас проведено отопление? — Иван Артемьевич кивнул.

— Трубы проложены над полом, вода циркулирует по ним самотеком, так что качать ее не надо, только следи за котлом и огнем.

— Чем же вы топите? Ведь в городе…

— Первое время жгли все — даже фонды библиотек. Потом отец мой кое-какие книжки отобрал и трогать их запретил. Зато один из Жителей рассказал, где находиться одна из вспомогательных городских котельных с остатками угля на складах. За неделю все жители, кто только мог двигаться, перетаскали его сюда — этого хватило нам на две зимы. Мерзли, конечно… А сейчас — видели, как разрослись деревья? Каждое лето заготовляем дрова — их складывают в другом здании. Но скажите, когда за нами пришлют транспорт?

— В Гардарике многое изменилось, Иван Артемьевич… — Соснов с трудом подбирал слова. Он спиной чувствовал взгляд супруги, которая оставила его одного в этом разговоре. — Дело в том, что дорога через перевал, та, по которой можно добраться до Восточно-Сибирска, не функционирует уже пятьдесят лет. Но главное не это — для того, чтобы стать гражданином страны, нужно доказать свою пригодность к жизни в обществе…

— Пойдемте дальше, — староста словно воспрянул духом. Он потащил Соснова к пятну электрического света. — Там — наша школа.

В небольшой кабинке — уменьшенной копии жилого помещения, с той разницей, что печь здесь была железная, дровяная, стояло три старинных компьютера. Пожелтевшие от времени, когда-то белые корпуса, темная клавиатура… Но техника работала — на экранах появлялись интернактивные задачи первой половины XXI века, а сидевшие за столами дети увлеченно выполняли их. В другом углу, ярко озаренном лампой, сидело еще несколько ребят, которые читали, бережно держа в руках, старые книги. За всеми ими наблюдал подросток лет пятнадцати, который резво вскочил при виде старосты.

— Мы стараемся, чтобы дети усвоили школьную программы хотя бы первых семи лет обучения. Знания их всегда можно проверить, благодаря остаткам техники, которые мы также сделали. — Соснов молча обвел объективом всех собравшихся, задержавшись на страницах книг и экранах компьютеров.

— Но вы же понимаете, за полвека образование сильно изменилось…

— Вы, наверное, устали? А то я все говорю и говорю — вы простите старика. Давайте попьем нашего чая с кипреем, да расскажите мне о Восточно-Сибирске. — Иван Артемьевич снова повел путников на улицу, где его подопечные уже поставили деревянный стол, водрузили на него бьющий паром из носика чайник, чашку с сотовым медом, чугунок горячего отварного картофеля, жареную рыбу, салат из лука, редиски и огурцов.

— Гражданство Гардарики дается по праву рождения, — начал Алексей свою лекцию сразу же после того, как проглотил пару кусочков угощения. — То есть, нужно быть ребенком гражданина и гражданки. Но это лишь формально. Для того, чтобы стать полноценным членом общества, с правом выбрать гражданскую профессию, необходимо, во первых, сдать экзамен на социальную зрелость. Во-вторых, нужно представить свидетельство активного участия в жизни общества. Это означает — регулярно посещать дополнительные занятия по военной подготовке, стрельбе, рукопашному бою, заслужить там положительную рекомендацию инструкторов. Кроме этого, желательно молодежном гражданско-общественном движении ЮнГраГаров.