Ганнибал - [126]
Как бы там ни было, застать Ганнибала врасплох Фламинину не удалось. Изгнанник всегда помнил, что римляне охотятся за ним, и нисколько не заблуждался насчет Прусия, все слабости которого успел изучить. В Либиссе, на южном побережье полуострова, чуть западнее Никомедии, у него имелось тайное укрытие — если верить Плутарху («Фламинин», 20, 7), настоящая лисья нора со множеством ходов и выходов, в том числе семью подземными. Когда Ганнибалу сообщили, что солдаты Прусия уже у него в передней, он послал слуг проверить остальные пути отступления. Увы, и их успели заблокировать царские стражники. И тогда он принял яд, который на всякий случай носил при себе постоянно. Повествуя об этом эпизоде, Тит Ливий (XXXIX, 51, 9-11) не удержался, чтобы не вложить в уста своего героя предсмертное слово. Разумеется, нет никаких шансов, что слова, приводимые историком, на самом деле принадлежали великому карфагенянину, однако для нас они интересны тем, что отражают бытовавшее в Риме и других странах тогдашнего мира отношение к довольно-таки подлому убийству уже старого человека (Ганнибалу исполнилось 63 года, и Плутарх назвал его «несчастной птицей, у которой годы вырвали все перья»; Плутарх, «Фламинин», 21, 1), человека, чья смерть уже ничего не могла изменить. Итак, призвав в свидетели богов, Ганнибал громко назвал Прусия предателем, а римлян обвинил в пороке, которым они сами сотни раз укоряли его — в пуническом вероломстве.
Глава IX. Наследие, легенда и образ
«Детища Александра» — под таким емким названием несколько лет назад вышла в свет очень интересная работа (J. Sirinelli, 1994), посвященная близким и дальним наследникам великого завоевателя. В ней читатель найдет рассказ о диадохах и эпигонах, о создании Александрийской библиотеки и о многом другом, что определило облик позднего эллинизма, о существовании Греции после Греции, похожем на пышное цветение осенней розы. После Ганнибала наследников не осталось — ни прямых, ни отдаленных. В толстенном томе, собравшем под одной обложкой всех «знаменитых людей», между листами которого славный Кризаль [139] любил хранить свои манишки, Ганнибал единственный из всех был гражданином государства, исчезнувшего с карты мира меньше чем полвека спустя после гибели героя. Личную трагедию его жизни усугубило крушение его отчизны. Очевидно, по этой причине Ганнибал и не удостоился чести занять свое место в сочинении Плутарха, где «параллелью» ему, бесспорно, служил бы Сципион, также обойденный вниманием историка. Потому и в нашей памяти Ганнибал стоит особняком. Упрощая, можно сказать, что он — тот самый герой, который из своего времени явился в наше, вернее, в классическое время, из которого уже потом вышли мы, чтобы написать свою страницу истории. Истории без продолжения…
Во всяком случае, без продолжения для Карфагена. Пытаться угадать, во что превратилось бы Западное Средиземноморье, если бы великому сыну рода Баркидов удалось осуществить все, что он задумал, занятие столь же увлекательное, сколь и бессмысленное. Поэтому мы предлагаем сосредоточить свои усилия на решении задачи более конкретной и сулящей результаты более ощутимые, а именно: какой след оставил Ганнибал в истории своего времени и, как ни парадоксально это звучит, в истории города, его победившего. Дело в том, что мы убеждены: без энергичной встряски, устроенной нашим героем миру, в котором жил он, мир, доставшийся в наследство нам, имел бы иные черты.
«Наследие» Ганнибала
Именно так назвал свою крупную работу А. Тойнби (A. J. Toynbee, Hannibal’s Legacy, 1965), уточнив в подзаголовке, что речь идет о влиянии войны с Ганнибалом на жизнь Древнего Рима. Этот пространный и поразительно емкий двухтомный труд британского ученого представляет собой развернутый анализ проблемы, до него лишь пунктирно намеченный другими исследователями, в частности Гаэтано Де Санктисом (G. De Sanctis, 1923, pp. 260–261). Вместе с тем в заключительной части книги (t. II, pp. 486–517) достаточно заметна тенденция к неоправданному, на наш взгляд, завышению роли этого наследия, против которого мы хотели бы предостеречь читателя. Тойнби считает, что именно вторжение Ганнибала, вынудившее Рим к внутренним политическим преобразованиям, стало первопричиной того, что британский ученый называет «Столетней Римской революцией», начало которой ознаменовалось реформами Тиберия Гракха, проведенными в 133 году. От этого утверждения действительно остается всего лишь шаг до предложения видеть в «римской революции» (Рональд Сайм), с приходом к власти Октавиана Августа завершившейся установлением принципата, отсроченный реванш Ганнибала. Вслед за другим блестящим знатоком «эпохи Сципионов» (P. Grimal, 1975, р. 144) мы, пожалуй, удержимся от соблазна делать этот шаг.
Вместе с тем не вызывает никаких сомнений, что поход Ганнибала оказал на Рим и всю Италию давление такой огромной силы, настолько ускорил ход событий, что его можно смело считать причиной «мутаций» (J.-P. Brisson, 1969, pp. 33–59), поразительных не только быстротой своего возникновения, но и широчайшим размахом. В первую очередь перемены, конечно, затронули армию
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Александр Гумбольдт родился за двадцать лет до Великой французской революции, а умер в тот год, когда вышли из печати начальная часть книги «К критике политической экономии» К. Маркса и «Происхождение видов» Ч. Дарвина.Между этими двумя датами — целая эпоха, эпоха величайших социальных и промышленных революций и научных открытий. В эту эпоху жил и работал Александр Гумбольдт — ученый огромного размаха — по своим научным интересам, по количеству сделанных открытий и выпущенных трудов, должно быть последний энциклопедист в науке.Великий натуралист был свидетелем заката естествознания XVIII века и рождения и расцвета естествознания новой эпохи.
В книге повествуется о жизненном пути первого президента Чечни, раскрываются особенности чеченского народа, его стремление к независимости. Она позволяет понять характер Джохара Дудаева, его взгляды на жизнь. Название книги — «Миллион первый» — связано с известным высказыванием покойного президента: «Как-то у него спросили: «А сколько у чеченцев генералов?», на что Джохар Дудаев ответил: «Каждый чеченец — генерал, я же только миллион первый!»». В издании широко представлены документы последних лет жизни, речи и интервью Джохара Дудаева, его переписка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
