Ганнибал - [119]

Борьба вокруг планов Сципиона была по сути своей одним из этапов длительной борьбы за власть между группировками Фабиев и Корнелиев. Репутация «единственного мужа», который своим промедлением спас Рим (так это выразил Энний [Энний, 370 — 372; см. также: Циц., Обяз., 1, 84]), была важным для Фабия козырем во внутриполитической борьбе, не говоря уже о том, насколько такая репутация почетна и важна была сама по себе. И Фабий, естественно, не желал, чтобы такое же положение — положение победителя Ганнибала — приобрел и Сципион.[152]

Прибыв в Сицилию, Сципион начал интенсивную подготовку к экспедиции в Африку, и в частности, для того чтобы обеспечить благоприятное к себе отношение сицилийских греков, принял все меры к возвращению сиракузянам их имущества, которое они потеряли во время войны, но которое сенат постановил вернуть [Ливий, 29, 1]. Одновременно он послал в Африку с целью грабежа и для рекогносцировки Гая Лэлия. Лэлий ночью подошел к Гиппону Царскому, а наутро, выведя своих воинов и матросов на сушу, принялся опустошать окрестности [Ливий, 29, 3].[153]

Перепуганные вестники сообщили в Карфаген, что в Африке уже появился римский флот под командованием Сципиона, и это известие произвело на правительство и народ Карфагена тяжелейшее впечатление. Перспектива бороться с римлянами на территории Африки в условиях, когда сами карфагеняне не имеют достаточной боевой выучки, нумидийцы либо уже стали врагами (Массанасса), либо готовились ими стать (Сифакс), действия Магона в Лигурии недостаточно эффективны, а Ганнибал в Брутиуме явно теряет силы, — эта перспектива приводила людей в смятение. Но делать было нечего. Карфагенский совет решил ввиду угрожающей смертельной опасности провести спешную мобилизацию, укрепить город, свезти продовольствие, заготовить вооружение и послать корабли к Гиппону против римского флота. Все эти приготовления были в полном ходу, когда в Карфагене узнали, что в Африке высадился не Сципион, а Лэлий с войсками, силами которых можно было лишь разорить прибрежные территории, а не вести продолжительную войну, а тем более осаждать Карфаген [Ливий, 29, 4].

Итак, непосредственная опасность Карфагену пока не угрожала, и его правительство получило возможность принять еще и другие меры, рассчитанные на обеспечение военной и дипломатической поддержки, а также и на то, чтобы активизировать войну в Италии и заставить римский сенат сосредоточить свое внимание на италийских делах. Карфагеняне направили к Сифаксу и другим соседним царям посольства для возобновления и закрепления союзнических отношений. К Филиппу V также прибыли карфагенские послы и предложили ему 200 талантов серебра, если он вторгнется в Италию или Сицилию. Но это было делом, в общем, бесполезным: Филипп вышел на какое-то время из игры. После длительной и с переменным успехом борьбы с антимакедонской коалицией в Греции он сумел заключить сепаратный мир с Этолийским союзом (206 г.), а затем достичь временного, как потом выяснилось, урегулирования с Римом (205 г.). Римляне по-прежнему оставались в Иллирии, поэтому о вторжении Филиппа V в Италию пока не могло быть и речи. И все же македонский царь не хотел разрывать окончательно своих дружеских отношений с Карфагеном — ведь они могли пригодиться в будущем — и послал своим союзникам солдат, которые потом приняли участие в битве при Заме. Пройдет несколько лет, и римляне поставят этот поступок в счет заносчивому македонянину.

Принимали карфагеняне и чисто военные меры. По свидетельству Аппиана [Апп., Лив., 9], Гасдрубал сын Гисгона был отправлен на охоту за новыми боевыми слонами. По возвращении Гасдрубал собрал небольшой отряд из 6 000 пехотинцев. карфагенян и ливийцев, и 600 всадников; к ним он присоединил еще 2 000 всадников и, продолжая вербовать наемников, расположился лагерем вне Карфагена, на пути в Нумидию. В Италии карфагенские полководцы получили распоряжение всеми мерами задержать Сципиона. Магону, кроме того, прислали 25 военных кораблей, 6 000 пехотинцев, 800 всадников и 7 слонов, а также в большом количестве денег для вербовки наемников; ему предписывалось переместиться к Риму и идти на соединение с Ганнибалом [Ливий, 29, 4; Апп., Лив., 9].

Но не только карфагеняне готовились к новому туру войны. Исключительную заинтересованность в дальнейшем ходе событий проявил Массанасса, рассчитывавший с помощью римлян восстановить свое положение в Нумидии. Когда Лэлий гнал взятый им полон, к нему явился Массанасса и стал настойчиво внушать римлянину, что Сципион должен как можно скорее высадиться в Африке, пользуясь тревогой и смятением в Карфагене, а также тем, что Сифакс, весьма ненадежный союзник, занят войнами с соседями. Он, Массанасса, хотя пока и изгнан из своего царства, готов тем не менее предоставить римлянам значительные вспомогательные войска — пехоту и конницу [Ливий, 29, 4]. С этим Лэлий и отплыл в Сицилию [Ливий, 29, 5, I]. Сципион с большим удовольствием выслушал пересказанные ему Лэлием речи Массанассы. Он и его солдаты загорелись еще большим нетерпением, однако римлян задерживали италийские дела.