Гангстеры - [28]

— Остановись!

Скорчившись у стенки, отделяющей кабину водителя от салона фургона, Лутрель медленно выпрямляется. В правой руке он сжимает другой пистолет, направленный на охранников.

— Не двигаться! Одно движение, и у вашего товарища не будет головы!

Фургон останавливается у ворот Тампля. Водитель, крупный пятидесятилетний детина, стонет:

— Не убивайте меня, не убивайте…

— Заткнись! — рычит Лутрель, сильнее прижимая дуло пистолета к его виску. Затем, обращаясь к неподвижно сидящим конвоирам, он приказывает: — Откройте дверцы!

Мужчины подчиняются, отодвигают стальную поперечную балку, широко открывают створки. Ноди уже прыгает на ступеньку фургона, за ним Бухезайхе и Дано. Рэймон обезоруживает охранников, передает мешки Жоржу и Абелю, закрывает дверцу. Лутрель ударом приклада оглушает шофера, выпрыгивает на мостовую и бежит к автомобилю, где его ждут друзья. Как только он оказывается в машине, Аттия трогается, разворачивается, и машина устремляется по улицу Лувр к набережной. Аттия смотрит на свой швейцарский хронометр, купленный на черном рынке, и восторженно произносит:

— Поздравляю, ребята, двадцать семь секунд!

11

С площадки автобуса, облокотившись на поручни, старший инспектор Эмиль Нузей смотрит на проплывающие за окном улицы Парижа. Стоит жаркая погода. Полицейский поддается очарованию набережных Сены, садов, прилегающих к площади Карусель, парижанок в коротких юбках, в туфлях на толстой подошве по моде стиляг. Часы Пале-Руайяля, напротив Комеди Франсез, показывают половину первого. Двадцать минут назад Эмиль Нузей вышел из здания судебной полиции на набережной Орфевр, примыкающего к Дворцу правосудия. Он сел в автобус двадцать первого маршрута в сторону вокзала Сен-Лазар, где должен пересесть на двадцать шестой автобус, останавливающийся на улице Пуассоньер, в пятидесяти метрах от его дома.

У старшего инспектора Эмиля Нузея очень хорошее настроение. Это видно по тому, как он надел свой баскский берет, точно посредине лба. Приехав в Париж, он почти не расставался с ним, с этим символом родного Беарна. Берет инспектора словно барометр: если он натянут до самых бровей и ушей — это свидетельствует о напряженности, тревоге или гневе. Одним словом, о состоянии депрессии. Если же лоб открыт, то настроение полицейского ясное.

В это солнечное летнее утро Эмиль Нузей чувствует себя вознагражденным за свое профессиональное рвение. В эйфории первых месяцев после Освобождения, увлеченный всеобщим мистическим преклонением перед коммунистической партией, Эмиль выступал за твердую и очищенную полицию. Однако перед лицом роста гангстеризма он стал настаивать на создании внутри уголовного розыска отдела по борьбе с бандитизмом.

Его шеф, комиссар Пино, и сам директор судебной полиции решительно поддержали его инициативу. Изучив положение с численным составом, префект полиции дал в конечном счете зеленый свет, и Эмиль Нузей был назначен главой бригады по борьбе с бандитизмом. Именно в это утро Эмиль узнал о своем назначении. Сразу после традиционных поздравлений он отправился на инспекцию своей новой резиденции, оазиса крыс и пауков, расположенной в мансарде пятого этажа. Здесь будет находиться его кабинет, куда необходимо провести телефон.

Сейчас инспектор горит желанием поделиться приятной новостью со своей женой.

Автобус скрипит тормозами, затем замирает на остановке «Пирамиды». Невысокий человек со смуглым лицом и черными глазами, в забавной зеленой шляпе и с импозантным золотым перстнем с печаткой на мизинце запрыгивает на уже набитую людьми площадку, расталкивает пассажиров локтями и опирается на перегородку. Кондуктор закрывает двери и подходит с билетным компостером в руке.

— Вокзал Сен-Лазар, пожалуйста.

Нузей резко оборачивается, услышав трансальпийский акцент. Он внимательно всматривается в нового пассажира.

— Ловера, что ты здесь делаешь? — спрашивает он громким голосом, не обращая внимания на окружающих.

К горлу Джузеппе Ловера подкатывает комок. Вот уж не повезло. Сегодня утром он приехал из Шелля, чтобы поработать на своем любимом маршруте «Пирамиды — Опера». За три-четыре поездки в оба конца волшебные руки карманного вора обеспечивают ему на некоторое время спокойное существование. И надо же! На кого он наталкивается? На самого Нузея!

Полицейский хорошо знает куррикулум витэ[1] Джузеппе Ловера, итальянца, своего рода вундеркинда, начавшего воровать с девяти лет. Сын знаменитого генуэзского карманника, он приехал в Париж в тридцать третьем году и специализировался на некоторых самых уплотненных маршрутах. Благодаря своему дару фокусника он пользовался авторитетом в воровском мире. Но удача не всегда сопутствовала виртуозу. Однажды инспектор Нузей, работавший в ту пору в бригаде по борьбе с воровством, поймал его за руку. Бумажник нарочито высовывался из кармана пиджака, это должно было насторожить Джузеппе. Но нет! Когда он вытянул его с присущим ему мастерством большим и указательным пальцами правой руки, он почувствовал слабое сопротивление. Увы! Бумажник был на цепочке! И ликующий Нузей привел артиста в свое логово на набережной Орфевр.