Ганг, твои воды замутились. Три брата - [12]

— Бабушка, послушай и меня тоже, — спокойно ответил он, решившись на серьезный разговор. — Ты же знаешь, чего он, собственно говоря, от меня хочет. Если отбросить все частности, то ему нужно одно — чтобы я стал дельцом. Таким же, как он сам, добывателем денег, «рупиядобытчиком». Я этого не хочу, но он не интересуется моими желаниями. Как же я могу пойти ему навстречу? Начать заниматься фабрикой? Проворачивать махинации на бирже? Что я должен сделать, чтобы ты считала, что я иду ему навстречу?

— Ты должен его понять — это главное, — вздохнув, сказала Деви. — Он хочет одного, чтобы ты показал ему, что считаешь его умным человеком, хорошим отцом, чтобы ты оценил его заботу о тебе. Он жаждет твоего признания, восхищения, просто доброго слова. Неужели в нем нет ничего, что нравилось бы тебе? Я в это не верю!

— Бабушка, он не нуждается в моем восхищении — ему нужно только, чтобы я ему подчинился! — с досадой ответил ей юноша. — Я раздражаю его своей непохожестью на идеального сына такого человека, как он. Он хочет только сломить меня, сделать своим полным подобием.

Деви вдруг улыбнулась и покачала головой.

— Нет, мой мальчик, ты ошибаешься, — сказал она, глядя внуку в глаза. — Он такой же человек, как другие, а значит, ему хочется того же, что и всем — чтобы его любили.

— Кто? Папа? Папа хочет, чтобы я его любил? — Нарендер вытаращил глаза. — Да он всю жизнь только и делал, что старался вызвать у меня ненависть и отвращение к себе, постоянно выказывая такие же чувства ко мне самому!

Деви взяла его руку и ласково погладила ее.

— Какой же ты еще маленький, Нарендер! Кто объяснит тебе все, когда меня… — она не решилась продолжать, ругая себя за то, что вообще напомнила ему о неизбежном. — Я только хочу сказать, что уже пора поумнеть — а это значит стать милосердней.

— К нему? — не понял юноша.

— Ко всем, — ответила бабушка. — Даже к себе.

— А как? — простодушно спросил Нарендер, будто маленький ребенок, которому впервые доверили «взрослую» работу.

— Начни с отца — постарайся быть терпимее и добрее. А сам… Ты должен научиться ценить жизнь и радоваться ей, тогда ты лучше поймешь людей, тебе легче будет прощать и любить их.

— Прощать и любить — это что, одно и то же? — удивился Нарендер.

— Почти всегда, — кивнула бабушка. — А впрочем, хорошо бы тебе узнать об этом не с моих слов, а из собственного опыта. Хватит сидеть с книгами здесь и в университете. Тебе пора покинуть стены этого дома и познакомиться по-настоящему с миром — а вместе с ним и самим собой. И начать советую немедленно!

— Что ты имеешь в виду? — удивился юноша, с трудом спускаясь на землю, где вместо общих рассуждений его ждали конкретные дела. — Пойти к отцу и сказать: папа, я восхищен твоим умением носить смокинг!

— А хоть бы и так! Уверена, ему понравится! — рассмеялась Деви. — Но я говорю о другом. Сделай так, как он хотел — сходи к Чанхури. Хотя бы ради Ратхи — по-моему, она просто прелесть.

— По-моему, тоже, — согласился Нарендер. — Ладно уж, иду надевать смокинг — правда, я в нем совсем не так хорош, как отец.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ратха улыбалась гостям вымученной улыбкой, мечтая только об одном — хоть бы этот вечер поскорее закончился. Как она была глупа, ожидая его с таким нетерпением! Она даже не пошла на встречу с приехавшим в Калькутту известным французским археологом, хотя ей очень хотелось. И все ради того, чтобы успеть сделать себе прическу и свежий маникюр.

Первую половину приема она еще надеялась, все время посматривала на дверь, старалась держаться поближе к зеркалу, чтобы видеть себя и свой туалет: все ли в порядке, не растрепались ли локоны, красиво ли лежат складки сари из тяжелого южно-индийского шелка. Это сари стоило ей немалых хлопот, не говоря уж о том, что пришлось заплатить за него больше тысячи рупий. Зато удалось разыскать именно такое, какое вполне могло считаться последним криком моды. Девушки из университета называли этот стиль «змеиным» — плотный шелк переливался чуть ли не всеми цветами радуги. Если смотреть на него с близкого расстояния, оно малахитово-зеленое, стоит чуть отойти — уже ярко-алое, ну а если взглянуть сбоку — то вообще фиолетовое. Ратха не могла бы сказать с чистой совестью, что она без ума от своего наряда. Ядовитыми красками и тяжелой скользкостью он и вправду напоминал змею. Но ведь модно… Что тут поделаешь! Остается только надеяться, что со следующим поветрием в моде ей повезет больше — станут, например, считаться «криком» сари из муршидабадского шелка — те, что продергиваются через кольцо, как паутинка. Вот они ей действительно по вкусу.

Хотя сегодня девушке хотелось нравиться не себе, а тому, кого она так долго ждала. Вот наконец в зале появилась широкоплечая фигура Джави Сахаи, и Ратха, забыв о приличиях, бросилась к нему, надеясь за его спиной увидеть Нарендера. Однако кроме нарядной Ситы, с не слишком веселым видом оглядывающейся вокруг, она никого не обнаружила.

Ратха едва удержалась, чтобы не спросить у Джави, почему не пришел его сын. Однако остатки гордости все же помешали ей сделать это. Она закусила губу и отступила назад, надеясь, что семейство Сахаи не заметило ее порыва.