Ган а-Надив (Сад Щедрого) - [9]

— Кто же будет передавать?

— Погляди-ка на Мильчика? Он у нас самый смелый: все время хочет банки грабить. Вот ему и живое дело! Если он сгорбит свою тощую спину, наденет шляпу с пейсами, цициет[77]…

— Точно! Приклею еще редкую бороденку, а в руки я возьму Сидур[78]… - Милику идея с переодеванием явно понравилась.

— Вот-вот! А английский у тебя с таким балтийским акцентом, что ни одна сволочь не заподозрит в этаком иешиботнике[79]свеженького олима ми-руссия[80]!

— Ну как, Милик, согласен? Сунешь письмо, скажешь пару слов — и за угол. Хватать тебя они не будут — пока еще разберут, что в том письме…

— O'Kей, ребята! — Милик сгорбился и закатил к потолку глаза, полагая, что именно так ортодоксы молятся.

— Похож?

— Похож, похож. Валера, а система связи с Семьей, передача денег…

— Все есть. Значит, сделаем так…

Глава 2

Израиль, Ган а-Надив, август 199* года, эрев шаббат, ближе к полуночи

— …Ну и долго мы еще будем торчать среди этих камней? Курить охота, сил нет…

— Мильчик, не доставай. Курить я тебе все равно не позволю до тех пор, пока не завалишься в свой караван.

— Ты же и так хочешь разбросать здесь окурки…

— Конечно, я их специально на улице подбирал. Но уж твоих окурков здесь точно быть не должно. Мы оставим после себя множество следов: окурки со следами чужой слюны и прикуса, банки из под пива с Таханы Мерказит[81], автобусные билеты Метула-Кацрин[82]и прочую дребедень. Лучший способ затереть свои следы! Правда, Алик?

— Хорош трепаться, Валерка! Нервы сдают?

— Возможно. Надоело ждать. Так мы только себя накручиваем. Пора идти и работать. Тем более, нам надо смыться до рассвета.

— Ладно, пошли! Кажется, вокруг все тихо. Спокойно и по-деловому. Как говорил Бендер: "В случае чего, мы — не нашедшие выхода провинциалы." Вперед, Киса!

Три темные фигуры почти беззвучно выскользнули из-за громоздившихся на склоне холма камней. Ночь была тихая, звездная и, как и было рассчитано, безлунная. Легкий ветер шевелил кроны деревьев. Внизу, у подножья берущих здесь начало Кармельских высот[83], мерцали редкие огни мошавов и киббуцев. Привыкшими к темноте глазами можно было различить и полосу прибоя на побережье Средиземного моря, и мерцающие отблески фар редких автомобилей, несущихся по шоссе Тель-Авив — Хайфа. И ночью Сад был спокоен, величественен и совсем не враждебен человеку. Перед ребятами, одетыми в одинаковые дешевые тренировочные костюмы и кеды (вся одежда была куплена на арабском шуке[84] в Наблусе[85]и должна быть сожжена после), гостеприимно распахивались входы в широкие аллеи и укромные дорожки. Сад доверял людям. Ведь это они, люди, сотворили на пустом каменистом холме эту красоту. Но эти трое пришли в Сад ночью не для того, чтобы по доброй израильской традиции посадить дерево или полить лужайку…

…С легким всхлипом, медленно поворачиваясь на обильно смазанных петлях, распахнулась узорная решетка, закрывающая проход в дворик с рыбками. Три тени, подобно призракам, бесшумно пересекли пространство дворика. Мимо казавшихся в темноте бездонными узких наполненных водой бассейнов, мимо фосфоресцирующих в звездном свете кувшинок и бодрствующих золотых рыбок — немых свидетелей мероприятия. Именно в этот момент игра перестала быть игрой и превратилась в нечто более серьезное, чем "развлечение не без пользы". Так всегда бывает — о том, что колокол звонил именно по нам, мы всегда узнаем после…

Милик поковырялся отмычкой в массивном замке, раздался щелчок и перед ребятами распахнулся вход в темный туннель, ведущий в грот. Ни мгновения не колеблясь, быстро и тихо пересекли они границу, отделяющую владения живых от владения мертвых. Тяжелые створки двери сомкнулись за спиной вошедшего последним Валеры — и Алику показалось, что они погружены в плотный, какой-то звенящий мрак. Но насмотревшиеся "жутиков" по видео современные горожане не долго испытывали мистическое чувство страха перед могилой.

Страх, как и мрак, длился только мгновение. Милик щелкнул тумблером мощного фонаря — луч света скомкал мрак, проявил вполне реальные бетонные стены и каменные плиты пола. Пришло время работать…

Все действия по установке сенсорных барьеров, взрывпакетов, элементов питания, приемного устройства и антенны были неоднократно отработаны заранее, еще в караване. Алик мог бы смонтировать всю схему в полной темноте или с закрытыми глазами. Но необходимости в этом не было — света хватало. Как, впрочем, и времени.

— Валерка, я подключил питание излучателей и сенсоров первого барьера. Медленно передвигайте приемники по полу — вперед-назад и вправо-влево! Стоп! — Алик поднял голову от карманного осциллографа с тускло мерцающим жидкокристалльным дисплеем и начал обматывать изолентой какие-то провода, — Хорошо, мужики, инфракрасный барьер работает. Теперь проверим емкостной и индукционный датчики…

Все работало. Установка второго и третьего барьеров заняли еще меньше времени, чем первого — сказался приобретенный опыт. Затем через вентиляционную шахту был выведен тонкий многожильный стальной канатик антенны, после чего на вентиляционное отверстие также установили защитный барьер. Подключение управляющего компьютера, проверка приемника, укладка сигнальных и питающих кабелей… Направляемые короткими командами Алика, Валера и Милик работали четко и слаженно. Тонкие, в обтяжку хирургические кольчужные перчатки не стесняли движения пальцев. Мощный фонарь с рассеивателем создавал комфортное освещение… Со стороны эти сосредоточенно и аккуратно работающие люди были похожи на опытную аварийную команду, устраняющую неполадки в какой-нибудь важной системе связи. Казалось, еще несколько минут — и они, усталые, с приятным чувством хорошо выполненной работы, потягиваясь и закуривая, под восхищенными взглядами местных работников выйдут в свежесть ночи, погрузятся в белый фургон с погашенными, уже ненужными, сигнальными маячками и разъедутся по своим уютным квартирам. Работа и в самом деле подходила к концу. Вот только результаты будут видны не сразу…