Гамсун. Мечтатель и завоеватель - [9]

.

Придя туда, он заявил о своем желании поговорить непосредственно с самим Фредериком Вильгельмом Хегелем, и его провели в приемную. Издатель еще не пришел. Приемная была разделена на две части стойкой с откидной доской. Рядом с ним стоял какой-то датчанин, он препирался с сотрудником из-за своей рукописи. Через девять лет Гамсун познакомится с ним. Этим человеком оказался Герман Банг^{4}.

Наконец появился Хегель. Человек лет шестидесяти, похожий на священника. Началась беседа. Хегель был приветлив, но не поднял конторский барьер и не пригласил посетителя, проделавшего столь долгий путь, пройти в свой кабинет. Гамсуна попросили зайти на следующий день.

Однако напрасно на следующее утро он ждал встречи с Хегелем. В конце концов Кнут поведал о своем деле конторскому служащему, и тот вынес ему сверток. На вопрос, что это значит, служащий объяснил, что рукопись отвергнута.

Гамсун открыл сверток.

Ни единого слова от редактора. Этого всемогущего издателя даже невозможно увидеть. Произошло это или перед самым Рождеством 1879 года, или через несколько дней после него.

Двадцатилетний юноша, Гамсун вышел навстречу жизни в большом городе. В питейном заведении «Преисподняя» он дважды выпил на брудершафт с хозяйкой, изображая из себя прожигателя жизни.

В Копенгагене у него не было ни единой знакомой души.

Он был максимально далек от литературной жизни, никогда не был знаком ни с одним писателем, и лишь недавно познакомился с людьми, которые говорили о литературе, читали книги, как классиков, так и современных писателей. Ему-то лишь иногда случалось читать книжные рецензии в газетах, он ни разу не был на литературной лекции или в театре. В Бергене он впервые в жизни посетил настоящий книжный магазин.

Его знания о литературе оставляли желать лучшего. Конечно же, Гамсун читал книги ради удовольствия, а позднее ради обретения знаний, но он безнадежно отставал от тех, кто предлагал свои рукописи. У многих за спиной было по крайней мере среднее образование и солидный читательский багаж, некоторые из них писали в газетах, как, например, Герман Банг, которого Гамсун встретил в приемной у Хегеля. В том году датчанин опубликовал сборник «Реализм и реалисты». В его статьях обсуждались проблемы смены литературных поколений, полемика в ученой среде Копенгагенского университета в связи с назначением радикала Георга Брандеса доцентом, а также представители нового поколения писателей, такие как Золя и Бальзак, которые отстаивали реалистические принципы в литературе и творчестве в целом.

Двадцатилетний юноша из Нурланна предстал пред светлые очи издателя Ибсена с рукописью, текст которой пестрел стереотипами, заимствованными из романтических крестьянских повестей его кумира и соотечественника Бьёрнстьерне Бьёрнсона. Но они были написаны двадцать лет назад, и совершенно очевидно, что с реалистическими произведениями Гамсун еще не соприкасался.

В это время Ибсен написал новую пьесу «Кукольный дом», которая уже шла в Королевском театре. Конфликт между супругами Норой и Хельмером происходил в той среде, о которой молодой Гамсун не имел ни малейшего представления. С широко раскрытыми глазами бродил он по театральному фойе, наблюдая за принадлежащими к классу буржуазии мужчинами и женщинами, которые вели себя так свободно и независимо.

Вероятно, в это время он спрашивал себя, а мог ли бы и он стать частью этой жизни. Его социальные амбиции были гораздо ниже уровня его литературных притязаний. Он попытался связаться и с другими издателями в Копенгагене, а также и с одним норвежским поэтом, представителем национального романтизма. Те, кто снизошел до ответа, объясняли, что написанное им укладывается в рамки того жанра, который уже безвозвратно принадлежит прошлому. Многое указывает на то, что он не верил подобным отзывам. Что касается профинансировавшего его поездку Цаля, то Гамсун объяснил ему сложившуюся ситуацию следующим образом: Хегель из «Гюльдендаля» отверг рукопись «Фриды», потому что ее автор следует здесь традиции Бьёрнстьерне Бьёрнсона, которого ненавидят его датские собратья по перу[15].

Он решил обратиться к Бьёрнсону, своему кумиру, который, как ему казалось, вполне мог помочь юному дарованию.

Бьёрнсон и Ибсен соперничали между собой, борясь за место самого великого писателя Норвегии. В сфере общественной жизни положение Бьёрнсона было уникальным, он постоянно высказывался по всем значительным поводам и оставался абсолютно непререкаемым авторитетом. Бьёрнсон активно участвовал в международных дискуссиях и часто бывал в других странах: Германии, Франции, Италии… Что касается Ибсена, то он вообще не приезжал в Норвегию с тех пор, как с горечью в сердце покинул ее в 1864 году.

Отвергнутый издателями Гамсун решил посетить Бьёрнсона, который купил себе прекрасную усадьбу неподалеку от Лиллехаммера. Это было в начале 1880 года.

Кнут передал рукопись Бьёрнсону, и тот предложил зайти за ней через день-другой. При этом Бьёрнсон неожиданно, прямо на месте, принялся листать рукопись, а потом быстро и аккуратно сложил странички в пачку и вернул ее автору, дав понять, что, по его мнению, рукопись не представляет интереса