Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу - [83]
На это упрямец сразу же клюнул и, стоя перед королем с зажатой между коленями шляпой, начал выкладывать все по порядку. В действительности Лира очень мало интересовали пьесы Джонсона. Ему пришло в голову нечто совсем иное. Пока Джонсон называл различные роли, имена актеров и актрис, пока он говорил, Лир думал об Имоджин Перш, женщине, которая занимала его воображение, образ которой не тускнел, воспоминание о которой мучило короля и вместе с тем вызывало восхищение.
Чего же Лир хотел? Слушая вполслуха глупую болтовню комедианта с повадками попа, король Лир все понял: он хотел опозорить Имоджин. Унизить ее как женщину, ведь она его унизила. Хотел отомстить (внутри у него опять заклокотало). Он изобрел для Перш такую месть: сперва он заполучит ее ко двору, а потом окружит шлюхами и прочим сбродом, притащившимся вместе с этим Джонсоном.
Наконец король прекратил словоизвержение Джонсона и начал с ним неторопливую беседу. Прежде всего он предложил директору сесть, Джонсон отказывался, и король сам придвинул ему кресло. И вот уже Джонсон сидит и слушает короля. Тот решил вовлечь его в заговор.
Перво-наперво он спросил Джонсона, годятся ли в качестве актеров непрофессионалы, дилетанты.
«Почему же нет? — удивился антрепренер. — Среди них можно встретить прекрасных артистов, у многих есть природный дар, хотя они сами о том не подозревают. Некоторые без всякой подготовки умеют перевоплощаться».
Лир:
«Неужели? Перевоплощаться? Стало быть, они могут играть различные роли. Их надо соответствующим образом вымуштровать, и тогда они сумеют изобразить любого человека?»
Джонсон подтвердил сказанное королем.
«Ну что ж, об этом стоит еще поговорить», — пробурчал Лир.
И Джонсон снова завелся. Как всегда, он витал в облаках, но кое-что все же привлекло внимание Лира, а именно — некоторые имена, имена феодалов, которые королю были не по нутру и которых ему приходилось время от времени силой вытаскивать ко двору. Как раз перед этими вельможами играла незадолго до того труппа. Когда директор рассказывал, вид у него был самый простодушный, впрочем, может, и не простодушный, а наглый, наглость была заложена в его характере, Джонсон явно был заодно со всеми бунтарями.
«Пора положить этому конец, — подумал Лир. — Я мог бы засадить его за решетку, но не стану. Пусть приведет ко мне Перш. Он для этого дела подходящая фигура, этакий моралист и зануда. Не хочу притаскивать ее насильно. Пускай приедет добром, побудет здесь. И попадет в ловушку. А потом (мысленно он расхохотался), потом узнает, что к чему. Хочу сделать с ней то же, что она сделала со мной».
Лир поднялся, обошел вокруг стола, встал перед Джонсоном и вдруг со всего маху ударил его по плечу, словно ему только что пришла в голову интересная идея.
«У меня есть к тебе предложение, старина. Пора тебе менять образ мыслей. Твои пьесы мне не нравятся, сам знаешь. Люди, с которыми ты водишься и для которых ставишь спектакли, тоже не нравятся. Я пошлю тебя в деревню».
«Это невозможно», — возразил его собеседник, зануда Джонсон, которого даже король не мог вывести из равновесия.
«Тебе надо изменить образ мыслей, парень, слышишь, найти новые темы, новые сюжеты».
«Я и так знаю крестьян», — заметил Джонсон пренебрежительно.
«Недостаточно, — заверил его Лир. — Крестьянство еще не показано на театре по-настоящему. Подумай о скоте и земле, о деревьях, вообще о вольной природе, это даст тебе новые стимулы».
«Я бы их не сумел использовать», — уперся Джонсон.
Но Лир стоял на своем.
«Кроме того, в деревне я знаю одно лицо. Для театрального дела оно может очень даже пригодиться, дать толчок другим, да и само участвовать в спектаклях. Это лицо безусловно обогатит театральную жизнь в нашем королевстве. Упомянутое лицо владеет поместьем и, насколько мне известно, испытывает ко мне глубокое почтение, в отличие от тех господ, которых ты называл и с которыми поддерживаешь дружбу. Тебе, Джонсон, необходимо познакомиться с людьми, имеющими обо мне высокое, очень высокое мнение. Видящими во мне именно того короля, каким я и являюсь. Посему я настаиваю, чтобы ты туда поехал и дал себя просветить. Надо прислушиваться к словам моих друзей, надо прислушиваться к разным сторонам — и к той и к другой. В этом и состоит справедливость».
Джонсон не хотел сидеть перед королем, кроме того, у него слетела с головы шляпа — его единственная шляпа — и упала на пол (король, переступая с ноги на ногу, беззастенчиво топтал ее). Короче говоря, директор театра рвался встать и спасти шляпу, но не тут-то было, Лир надавил на его плечо, заставил снова сесть и слушать; стоя обеими ногами на злополучной шляпе, король изрек:
«Она — сторонница абсолютной монархии».
«Кто она?»
«Особа, о которой я изволю говорить. Она — вдова рыцаря, одного из моих самых храбрых воинов, он пал на поле брани в последнюю войну (хоть убей, не помню, кто это был). После его прискорбной смерти, после героической жертвенной кончины мужа, вдова искала уединения; она удалилась на лоно природы, вынашивает там свои идеи, не так давно послала мне несколько опусов, очень любопытных. Это должно тебя заинтересовать, Джонсон».
«Горы моря и гиганты» — визионерский роман Альфреда Дёблина (1878–1957), написанный в 1924 году и не похожий ни на один из позднейших научно-фантастических романов. В нем говорится о мировой войне на территории Русской равнины, о покорении исландских вулканов и размораживании Гренландии, о нашествии доисторических чудищ на Европу и миграциях пестрых по этническому составу переселенческих групп на территории нынешней Франции… По словам Гюнтера Грасса, эта проза написана «как бы под избыточным давлением обрушивающихся на автора видений».
Роман «Три прыжка Ван Луня» сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались «Ван Лунем» как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, «Ван Лунь» остается произведением, красота которого доставляет блаженство, — романтической, грандиозной китайской сказкой.
Роман «Берлин — Александерплац» (1929) — самое известное произведение немецкого прозаика и эссеиста Альфреда Деблина (1878–1957). Техника литературного монтажа соотносится с техникой «овеществленного» потока сознания: жизнь Берлина конца 1920-х годов предстает перед читателем во всем калейдоскопическом многообразии. Роман лег в основу культового фильма Райнера Вернера Фасбиндера (1980).
В марте 1923 года в Берлинском областном суде слушалось сенсационное дело об убийстве молодого столяра Линка. Виновными были признаны жена убитого Элли Линк и ее любовница Грета Бенде. Присяжные выслушали 600 любовных писем, написанных подругами-отравительницами. Процесс Линк и Бенде породил дискуссию в печати о порочности однополой любви и вызвал интерес психоаналитиков. Заинтересовал он и крупнейшего немецкого писателя Альфреда Дёблина, который восстановил в своей документальной книге драматическую историю Элли Линк, ее мужа и ее любовницы.
«Футурист Мафарка. Африканский роман» – полновесная «пощечина общественному вкусу», отвешенная Т. Ф. Маринетти в 1909 году, вскоре после «Манифеста футуристов». Переведенная на русский язык Вадимом Шершеневичем и выпущенная им в маленьком московском издательстве в 1916 году, эта книга не переиздавалась в России ровно сто лет, став библиографическим раритетом. Нынешнее издание полностью воспроизводит русский текст Шершеневича и восполняет купюры, сделанные им из цензурных соображений. Предисловие Е. Бобринской.
Книга популярного венгерского прозаика и публициста познакомит читателя с новой повестью «Глемба» и избранными рассказами. Герой повести — народный умелец, мастер на все руки Глемба, обладающий не только творческим даром, но и высокими моральными качествами, которые проявляются в его отношении к труду, к людям. Основные темы в творчестве писателя — формирование личности в социалистическом обществе, борьба с предрассудками, пережитками, потребительским отношением к жизни.
Жюль Ромэн один из наиболее ярких представителей французских писателей. Как никто другой он умеет наблюдать жизнь коллектива — толпы, армии, улицы, дома, крестьянской общины, семьи, — словом, всякой, даже самой маленькой, группы людей, сознательно или бессознательно одушевленных общею идеею. Ему кажется что каждый такой коллектив представляет собой своеобразное живое существо, жизни которого предстоит богатое будущее. Вера в это будущее наполняет сочинения Жюля Ромэна огромным пафосом, жизнерадостностью, оптимизмом, — качествами, столь редкими на обычно пессимистическом или скептическом фоне европейской литературы XX столетия.
В книгу входят роман «Сын Америки», повести «Черный» и «Человек, которой жил под землей», рассказы «Утренняя звезда» и «Добрый черный великан».
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.