Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу - [61]
«Бога ради, о чем вы спрашиваете? Отечество призвало. Мы следовали за нашим главой!»
«Следовали за кайзером в первой войне и проиграли, за фюрером — во второй и опять проиграли. Моего ослепшего умершего сына ни о чем не спросили, да и двух других тоже. Зато им разрешили погибнуть».
«Отечество».
«И я тоже отечество. Я тоже. И мои мальчики — отечество».
«Куда нас заведут такие речи? Вы сами не понимаете, что говорите. Если бы еще существовала национал-социалистская партия, вас бы…»
«Повесили. Знаю. Маленьким людям надо держать язык за зубами. Отечество для больших людей. А теперь, сударь, мы должны отстраивать вам дома, чтобы вы смогли опять усесться за стол и все решать за нас».
Мать ждала. Смотрела сквозь людей, которые везли тачки со своим скарбом, и с ненавистью думала:
«Так вам и надо. Вы и сейчас ничего не поняли. Скоты. Вот вас и ведут на бойню — вы ее заслужили».
И поскольку женщина была у собора, ярость подсказала ей такую штуку — войти в церковь и порасспросить человека на амвоне, чьи проповеди она слушала всю войну, сперва вместе с двумя сыновьями, которых священник, кстати, крестил и конфирмовал. Человек на амвоне был наверняка хорошо осведомлен, ведь он так ратовал за войну.
Ее повели в ризницу, священник быстро появился, и они сели рядышком.
Но стоило ей заговорить, как старик глубоко вздохнул. Она тем не менее продолжала, и священник закачал головой:
«Да, это наша вина. Господь нас наказал. Мы жестоко поплатимся».
Но женщина не смягчилась, она хотела знать — в чем ее вина. Ведь ее никто не спрашивал. Никто не спрашивал и ее сына во время первой мировой войны, а во время второй — двух младших.
«Мы виноваты, дорогая моя, все без исключения, потому нам и ниспослано испытание».
Она закричала:
«Я не виновата. Если вы виноваты, то виноваты, а я — нет. Вы всходили на амвон и проповедовали войну. Ну, а мы сидели внизу и только слушали вас».
Он:
«Я говорил со своей паствой, как положено. У нас было отечество, была верховная власть, и мы обязаны были хранить верность и повиноваться».
«Да, господин пастор. Вы это сказали».
«Ну и что?»
«Выйдите на улицу и оглянитесь. Почитайте газеты. Куда они нас завели — ваша верховная власть, ваше повиновение и тому подобное? Куда? А ведь вы нас уговаривали, боялись, как бы мы не зароптали».
«Не следовало нас слушать».
«Вы — хороший пастор. Кого же нам было слушать?»
«Убирайтесь подобру-поздорову».
«Удобная позиция. Вы преступник, сударь. Вы убийца».
«Прочь отсюда».
«Нашему Господу Богу на небесах вы бы так не сказали».
Мать никак не могла успокоиться, это дело нельзя было оставить, она пришла в церковь, а ее выкинули на улицу. Хорошенькая справедливость: преступник, виноватый, одержал верх, взял за шиворот и выставил пострадавшего за дверь.
И тут мать — обвинительница, но не в судейском одеянии, а в одеянии бедной женщины, мать, чья голова не была забита параграфами законов, но зато сердце было полно возмущением и болью, — решила заменить полицейских и прокурора и разыскать всех, кто сидел теперь по домам — виновников, пособников, исполнителей, всех, нажившихся на войне.
Вот она пришла к вилле одного промышленника, чье имя стояло под всеми патриотическими воззваниями. Долго ей пришлось стучать и звонить в этот красивый дом, наконец появился кто-то, по виду похожий на садовника, и спросил, чего ей надобно. Неужели она не видит, что на вилле никого нет?
«Куда же делся благородный господин, который раньше появлялся повсюду?»
«Он в Швейцарии. А какое вам дело? Чего вам-то надобно?»
«Вот как, вот как! Стало быть, его нет, испарился. И всей прекрасной семейки тоже нет, достопочтенной госпожи жены и достопочтенных деток. Занимаются зимним спортом в горах, не так ли?»
«Никого нет дома. И милостыню здесь не подают».
«Все уехали. Так я и думала. Все отправились за границу, о чем заранее позаботились. А нас не взяли, оставили сидеть в этом дерьме. Мы должны расхлебывать кашу, которую они заварили. Поймите, вы — осел! Зачем вы взялись служить у них привратником и сторожевой собакой…»
«Хватит, а то я позову полицию!»
Это мать услышала от маленького жалкого человечка в фартуке с лопатой в руках. Она хотела дать ему по физиономии, но человечек был просто глуп, ничего не понимал. За всю свою жизнь он так ничего и не понял, и тот подлец, его благородный хозяин, посадил человечка на это место с расчетом. Дураки были очень кстати.
«Погляди-ка на него. И ты была такой же ослицей».
Мать отправилась своей дорогой дальше. Странствующая справедливость, женщина, чье сердце было переполнено болью и возмущением. И ей пришло на ум заняться одним из тех бонз, что именовали себя рабочими вожаками, заправляли раньше профсоюзами, а потом занимали посты в нацистском «Трудовом фронте».
Матери опять пришлось долго ждать. Потом дверь храбро приоткрыли, предварительно заложив цепочку, и женский голос спросил в щелочку, кто пришел и что ему надобно. Мать назвала себя, но женщина не хотела открывать до тех пор, пока мать не взъелась и не сказала, что пришла по срочному делу. Тогда женщина сняла цепочку и впустила мать в переднюю. Тут наконец-то вышел муж женщины, он как раз проснулся и в ту минуту надевал пиджак. Человек этот был красен как рак — не то со сна, не то от волнения.
«Горы моря и гиганты» — визионерский роман Альфреда Дёблина (1878–1957), написанный в 1924 году и не похожий ни на один из позднейших научно-фантастических романов. В нем говорится о мировой войне на территории Русской равнины, о покорении исландских вулканов и размораживании Гренландии, о нашествии доисторических чудищ на Европу и миграциях пестрых по этническому составу переселенческих групп на территории нынешней Франции… По словам Гюнтера Грасса, эта проза написана «как бы под избыточным давлением обрушивающихся на автора видений».
Роман «Три прыжка Ван Луня» сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались «Ван Лунем» как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, «Ван Лунь» остается произведением, красота которого доставляет блаженство, — романтической, грандиозной китайской сказкой.
Роман «Берлин — Александерплац» (1929) — самое известное произведение немецкого прозаика и эссеиста Альфреда Деблина (1878–1957). Техника литературного монтажа соотносится с техникой «овеществленного» потока сознания: жизнь Берлина конца 1920-х годов предстает перед читателем во всем калейдоскопическом многообразии. Роман лег в основу культового фильма Райнера Вернера Фасбиндера (1980).
В марте 1923 года в Берлинском областном суде слушалось сенсационное дело об убийстве молодого столяра Линка. Виновными были признаны жена убитого Элли Линк и ее любовница Грета Бенде. Присяжные выслушали 600 любовных писем, написанных подругами-отравительницами. Процесс Линк и Бенде породил дискуссию в печати о порочности однополой любви и вызвал интерес психоаналитиков. Заинтересовал он и крупнейшего немецкого писателя Альфреда Дёблина, который восстановил в своей документальной книге драматическую историю Элли Линк, ее мужа и ее любовницы.
«Футурист Мафарка. Африканский роман» – полновесная «пощечина общественному вкусу», отвешенная Т. Ф. Маринетти в 1909 году, вскоре после «Манифеста футуристов». Переведенная на русский язык Вадимом Шершеневичем и выпущенная им в маленьком московском издательстве в 1916 году, эта книга не переиздавалась в России ровно сто лет, став библиографическим раритетом. Нынешнее издание полностью воспроизводит русский текст Шершеневича и восполняет купюры, сделанные им из цензурных соображений. Предисловие Е. Бобринской.
Книга популярного венгерского прозаика и публициста познакомит читателя с новой повестью «Глемба» и избранными рассказами. Герой повести — народный умелец, мастер на все руки Глемба, обладающий не только творческим даром, но и высокими моральными качествами, которые проявляются в его отношении к труду, к людям. Основные темы в творчестве писателя — формирование личности в социалистическом обществе, борьба с предрассудками, пережитками, потребительским отношением к жизни.
В книгу входят роман «Сын Америки», повести «Черный» и «Человек, которой жил под землей», рассказы «Утренняя звезда» и «Добрый черный великан».
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.
«Подполье свободы» – первый роман так и не оконченой трилогии под общим заглавием «Каменная стена», в которой автор намеревался дать картину борьбы бразильского народа за мир и свободу за время начиная с государственного переворота 1937 года и до наших дней. Роман охватывает период с ноября 1937 года по ноябрь 1940 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.