GAME OVER Как Nintendo завоевала мир - [191]

Линкольн согласился на это, нисколько не стесняясь причин, по которым Nintendo изначально предпочитала CES вместо ЕЗ. «Дело в том, что у Nintendo был опыт обладания крупной долей рынка, чего больше ни у кого не было. Нам потребовалось немного больше времени на то, чтобы осознать изменения, и когда мы решились на это, оставшись довольны первой же выставкой ЕЗ, мы сказали: „И зачем мы так долго сопротивлялись?“»

ЕЗ тут же обрела успех, и в этой выставке захотели принимать участие все участники индустрии. Фактически на первой же выставке организаторы ЕЗ не смогли вместить всех желающих, которые хотели показать свою продукцию. В итоге кого-то пришлось убрать в конференц-залы, а кому-то и вовсе отказать. CES же, в свою очередь, изменила график своих выставок, перейдя на ежегодный режим — оставив одну лишь зимнюю выставку.

В игровой индустрии, сплотившейся вокруг ЕЗ, СМИ стали говорить про обещанное слияние Голливуда и Кремниевой долины. На выставке без перерыва шли блестящие презентации, шумные шоу, грохотали звуковые системы и были задействованы сложные световые шоу с выступлениями знаменитостей.

У индустрии была причина для радости, и не только потому, что она смогла объединиться и показать свой профессионализм, но и потому, что наблюдался удивительный рост доходов. В последние годы индустрия демонстрировала поражающие воображение цифры. Для примера, продажи развлекательных продуктов в 1997 году составляли порядка 5,1 миллиарда долларов, что соответствовало доходам киноиндустрии (примерно 7 миллиардов в 1998 году и около 6,4 миллиарда в 1997-м).

Вся эта статистика, к которой прибегают в игровой индустрии, всего лишь способ напомнить людям, насколько много в нашей жизни стало интерактивных развлечений. После выхода The Legend of Zelda: Ocarina of Time — одного из самых популярных продуктов Рождества 1998 года — компания выпустила пресс-релиз, в котором заявляла, что продажи игры за прошедшие шесть недель 1998 года превзошли кассовые сборы некоторых главных фильмов сезона.

***

Вне всех этих деловых изменений эволюция Nintendo на протяжении середины девяностых изменила свою траекторию. Создавалось впечатление, что это была не та компания, которая в конце восьмидесятых и начале девяностых делала все, что хотела, и ни на кого не обращала внимания. И хотя она по-прежнему крайне влиятельна и могущественна, но она уже не та «горилла в полтонны весом», какой была раньше. С точки зрения Линкольна, изменения кроются в смене отношения индустрии к Nintendo — и, в частности, меньшему количеству судебных исков. «Различие заключается в том, что период с 85-го по 93-й год был не только временем, когда у нас была высокая доля на рынке, но и находилось большое количество людей, завидовавших этой доле, — отмечает Линкольн. — Я считаю, что в судах мы придерживались политики обороны, поскольку большинство исков подавалось против нас. Не было такого, чтобы мы предъявляли всем иски. Скорее это нас преследовали все, и мы здорово преуспели в защите, не важно, была ли это тяжба с Alpex или же с Atari… У нас есть хорошие факты, когда дело доходит до суда. Я не считаю, что что-то изменилось в нашем подходе к судебным тяжбам. Я думаю, что изменился бизнес — он стал более конкурентоспособным, и поэтому нам больше не нужно быть гориллой в полтонны весом».

Одним словом, Nintendo больше не ведет себя, как задира, просто потому, что компания не занимает лидирующего положения на рынке и вынуждена постоянно реагировать на конкуренцию со стороны Sega и Sony. Вместо, казалось бы, изматывающих сражений руководители Nintendo занялись самоанализом, переосмыслили стратегию достижения успеха и несколько снизили уровень резкости своей позиции, который тем не менее продолжал оставаться высоким.

«Если вы обратите внимание на то, что сделала Nintendo, скажем, между 1993 и 1998 годами, то поймете, что мы заработали очень много денег, — заявляет Линкольн. — Мы получили огромную прибыль и были успешны. Все это потому, что никто в нас постоянно не стрелял, и потому, что остальные наши конкуренты обладали большими долями на рынке, и потому, что рынок стал более конкурентным, и потому, что появилась такая торговая ассоциация, как IDSA, которая имеет непосредственное отношение к рынку. Теперь вместо того, чтобы считать Nintendo единственным игроком в этой индустрии, компания воспринимается как ее часть, точно такая же, какими являются Sega и Sony. Это всего лишь иное восприятие. Мы не изменились».

Вне зависимости от того, что считает Линкольн или же другие руководители Nintendo, в Редмонде все-таки произошли изменения. Возможно, лучше всего было бы назвать эти изменения эволюцией — процесс, который мешает Nintendo превратиться в динозавра. Нет никакого сомнения, что Nintendo понимает, что в видеоиграх эволюция остается главным движком, благодаря которому и произошли такие удивительные изменения в компании, начинавшей когда-то с производства игральных карт.

Кроме того, когда успех компании поглотил или стер с лица земли одни компании, он принес богатства многим другим. Несомненно, эти компании были готовы соглашаться с жесткими условиями Nintendo и старались сделать так, чтобы получить пользу из этого сотрудничества. «У нас есть заслуженная репутация не только жесткого конкурента, но и жесткого отношения к себе самим, — заявляет Линкольн. — Нас расценивают как жестких конкурентов. Розничные торговцы считают нас сложными людьми. И в этом смысле ничего не изменилось — я не думаю, что здесь что-то нужно менять. Но индустрия выросла, и нам не нужно стоять на месте так, как мы привыкли стоять. Да, люди поговаривали о том, что с нами очень сложно работать, и, боже, мы держали этих парней за горло. Но только все эти парни потом уезжали с нашей парковки на „мерседесах“».