Гамбит старого генерала - [45]

Марисабель посмотрела на стол. Действительно, хотя зеркало и умерло, но о настоящих боевых потерях говорить пока было рановато. Сам хвощ спокойно продолжал сражение, отбиваясь от наседающих на него людей. Подробностей схватки карта показать была не в состоянии, она даже не удосужилась отметить то, что дерево повалено, но косвенно судить о ходе битвы было можно. Фишки людей вокруг хвоща-берсеркера время от времени вздрагивали, разламывались на куски, а потом, дробясь, все мельче и мельче, оседали на столешницу щепоткой костяной пыли. Что это значило там, на поляне, объяснять Марисабель не было нужды. Она словно наяву представила, что может натворить свирепое неуязвимое создание весом под тонну и с размахом конечностей в пять метров, в толпе относительно легко бронированных воинов.

Буквально через пару минут в этом месте накопилась целая пригоршня мелкого песка… по приблизительным оценкам, фишек десять.

"Отличный результат, деция противника в обмен на один кристаллик", — подсчитала девушка. — "Тем более, что хвощ и без него прекрасно справляется".

Может, чародей привык к гораздо более блестящим победам и даже незначительное повреждение для него уже неприятно, но ее устраивало и то, что есть. Теперь, кстати, становилась понятна, непреодолимая самоуверенность волшебника. Его пренебрежение врагом, непоколебимое даже рассказами о великом и ужасном Слэге, грозе Коргадола.

Впрочем, Слэг то, как раз, никак себя еще и не проявил. Может, он готовит адекватный ход, способный выбить из "деревянных рук" д'Аранжа драгоценный лавровый венок триумфатора?

Если так, то времени на колдовство у него оставалось все меньше, к поляне сползались остальные хвощи. Еще двое уже почти преодолели ветер стрел, отгоняющий их прочь, и готовились принять в веселье самое активное участие. Судя же по тому, что уже успел натворить один единственный, то справиться с сотней бойцов для армии Лорда-Протектора не будет непосильным трудом. Последние двое-трое успеют разве что к шапочному разбору. Солдат на их долю уже не останется.

А потом кто-то из хвощей обязательно заглянет в палатку и тогда злому колдуну придется несладко.

Однако до этого было еще далеко. Сарганазельцы держались стойко. На крушившего их товарищей монстра бросались так, как подобает настоящим солдатам. Их фишки одна за другой разлетались в пыль, но какой-то ущерб воины все же наносили. Вскоре фигурка дерева на столе, почти по самую макушку засыпанная порошком из их «останков» и сама треснула и рассыпалась в прах. Латники же, пользуясь минутной передышкой, стали заново формировать разбитый строй и восстанавливать силы. Выиграть в этой кровавой игре с сухим счетом у д'Аранжа уже не получалось.

Собственно, и сама победа не была еще безоговорочным фактом. Обе стороны потеряли примерно по десять процентов стартового состава участников, и какого-то особого перевеса у древо-воинов не наблюдалось. Зато на двух зеркалах видно было, что солдаты, воодушевленные падением первого хвоща, готовы достойно встретить и остальных. Теперь уже почти все они поменяли неэффективные против вязкой древесной плоти мечи и кинжалы, на топоры и другое тяжелое дробяще-рубящее оружие. Кое-кто из лучников стучал огнивом, справедливо рассудив, что дерево, независимо от того стоит ли оно на месте или обрело вдруг тягу к пешим прогулкам и рукопашному бою, обладает свойством гореть.

Марисабель хотела указать чародею на этих головастых пареньков, но д'Аранж уже сам их заметил и сказал успокаивающе:

— Хотят как лучше, а получится как всегда, — и, в ответ на безмолвный вопрос девушки, добавил. — Огонь хвощей, конечно, уничтожит. Но не сразу. Сначала же приведет их в такую ярость, что только держись.

Воодушевление бойцов несколько угасло, когда с разных сторон на поляну вылезли еще два лесных монстра. Бойцы тех двух граней каре, к которым приближались, утыканные стрелами, номера второй и третий, оказались слишком поглощены этим ужасающим зрелищем и появления вражеских резервов не заметили, однако остальные воины и руководство мигом оказалось в курсе происходящего. И нельзя сказать, что это их сильно обрадовало. Строй латников заволновался, как озеро перед стадом гиппопотамов, заходящим в воду.

Многие воины бросали через плечо на палатку Слэга полные злобы и, одновременно, мольбы взгляды. Ясно было, что они рассчитывают на колдуна и его дьявольское искусство. Однако от мага новостей не поступало, ни через слуг, ни лично. Фигурки Слэга и его ассистентов на столе д'Аранжа пребывали все также без движения, словно их визави в палатке внезапно впали в летаргию. Вторая фаза сражения, также как и первая, начиналась без непосредственного участия обоих главных действующих лиц.

Вообще-то это обычное дело при сражениях магов. Известно, что чародеи предпочитают воевать чужими руками и непосредственно в бой вступают только тогда, когда ничего другого им не остается. Например, в чрезвычайной обстановке, наподобие описываемой, где воины Сорганазеллы, без вмешательства мага-покровителя, терпели поражение. Или же для магической дуэли. Конечно, боевые маги, прошедшие соответствующую подготовку, проводят на поле брани немало времени, но ни д'Аранж, ни Слэг к их числу на данный момент не относились.