Гамаюн - [11]

Ровно через мгновение один из флайеров, заложив крутой вираж, зашел роторнику в лоб, и под крылом у него сверкнуло.

Почти сразу же нашу машину встряхнуло, повернуло, мои кости как будто отделились друг от друга, в нос шибануло острым запахом металлической окалины, а какая-то жижа вышла поздороваться из моих внутренностей, залепила мне рот и чуть не перекрыла дыхание.

В этот момент другой флайер, вывернувшийся из узости между двумя исполинскими небоскребами, влепил ракету в корму нашего роторника, она тут же и сыпанула бенгальскими огнями. Кокпит отлетел, по мне ударила сильная выключающая перегрузка – я был выброшен спасательной системой из вспыхнувшей машины.

Когда пришел в себя от перегрузки, то понял, что не планирую к земле, как должно быть по идее, а повис, уцепившись стропами парашюта за «архитектурное излишество» небоскреба в виде барочного архивольта. От Елены же Петровны никаких следов.

Еще одна плохая новость: лично мной интересовался флайер атлантистов. Однако он не успел меня обработать. Глаза уловили бросок ракетного факела и почти сразу обломки вражеской машины шикарно впилились в изгибающуюся стену модернового небоскреба, напоминающего фаллос-переросток. Я успел даже заметить отлетевшую голову летчика. Атаку на флайер произвел кто-то невидимый.

А вот и они, здрасьте. Под облаками возникла стайка серебристых мушек. Дроны Flying Genius? Те самые, что были предназначены для атаки на Россию? Они хоть и железяки, но явно сошли с ума. Со своего заложенного машинным психологом ума.

Одна из «мушек» словно обиделась и вогнала ракету метрах в десяти от меня в стену здания. Стегнуло каменной крошкой, меня чуть не сдуло, но от разрыва барабанных перепонок спас шлем.

И, оказывается, она оказала мне любезность. Я очень не люблю высоту, а здесь пришлось перерезать стропы, идти по выступу карниза – если вниз не смотреть, то ничего – потом еще пропихиваться в довольно узкое отверстие, пробитое боеголовкой. Чтобы пропихнуться, надо было шлем выбросить; жалко, зато перестал на сбитого летчика походить.

Внутри завывала сигнализация и брызгали пеной противопожарные системы, однако, в целом, контраст с недавним пейзажем был разительный. Тут и коридор с квазиживым ковром-газоном, и лифт работает. Я просто сел и поехал вниз.

Доезжаю до первого этажа. Там всё, как обычно – видимо, дана команда не поддаваться панике. Работает контроль на вход – терагерцевый сканер и детекторы ВВ. А на выход – свободно. Я вышел и сел в такси. Миллион лет в такси не ездил. А теперь, когда три раза свалился с большой высоты, то поехал.

По дороге водила включил net-приемник. Сетевой эфир был уже переполнен левыми серваками – видимо киберполиции и ее ботам было не до наведения толерантности в сети. Собственно левые серверы и дорассказали то, о чём и так можно было догадаться.

Дроны били умеючи – недаром их стайный распределенный искин был вершиной проекта Flying Genius, который сейчас явно перешел под контроль более сильного интеллекта. Значит, «Гамаюн» в самом деле освободился. Летучие интеллектуалы лупили в развилки скайвеев, в трассы сабвеев, в подстанции электроснабжения и ЛЭПы, в студии медийщиков, в линии бэкбонов; энтропийные бомбы застилали лиловым аэрозолем атмосферу, глуша беспроводную связь, и выжигали электромагнитными импульсами информационные узлы. А вместе с тем вырубались нейроинтерфейсы Free Mind, диффузно имплантированные в лимбические системы «истинных ингерманландцев», который позволяли им всегда «быть в тренде» и соответствовать «веяниям времени». Заодно рассыпался «вольный ганзейский город» вместе с философией брюха, культом невидимой руки рынка и духовностью глиста.

Паники было столько, сколько предусматривалось авторами проекта Flying Genius, планировавшими нападение на московитов. Через двадцать минут после первых ударов, нанесенных распределенным умом стаи, весь городской транспорт носился как очумелый, круша друг другу борта. Вместо инструкций в бортовые компьютеры электромашин и чип-контроллеры дампи входили вирусы со спамом под ручку – прямо из дикого киберэфира. От самобитья погибло многократно больше транспортных средств, чем от воздушных ударов – большинство магистралей было перекрыто грудами ломаного пластика и мятого, пускающего пар металла.

В наступившем бедламе слактары, пытающиеся пробить заторы своими бронированными дампфвагенами, просто затерялись. Да и ударные дроны не забывали про них. А для электролетов голубой и розовой полиции дроны-охотники быстро создали бесполетную зону.

Наконец встало всё, что требовало электричества, от пиццамобилей до компьютеров. А то, что требовало одного только пара, потеряло управление.

С отключением систем безопасности началось мародерство в супермаркетах – все тащили всё, начиная с туалетных ершиков. Скромные гастарбайтеры, сбежавшиеся в Ландскрону от ужасов голода и войны, мгновенно самоорганизовались в орды, бесплатно сметающие любой товар на своем пути. Не отставали от них молодые профессионалы, маркетологи, рекламщики, дизайнеры, маклеры и прочие «креаклы», получившие сертификаты полноценных Граждан Европейского Сообщества. После того, как потух управляющий Free Mind у них в мозгах, осталось только желание урвать напоследок побольше.