Гамак из паутины - [14]

— Ладно уж… Семушкин И. А. — студент одного из ленинградских вузов, вернее был студентом, в прошлом году привлекался за спекуляцию джинсами, но дело прекратили за недоказанностью, а Семушкина за пропуски занятий отчислили. Ему двадцать три года, он, как и ты, холост и тоже живет с родителями.

— Ну ты даешь! — выдохнул я.

— Да ладно, — скромно ответил Снегирев. — Спи дальше, я пойду душ приму.

22 часа 17 минут

Снегирев долго не подходил к телефону.

— Семен, ты машину отогнал в гараж?! — едва услышав его голос, крикнул я.

— Это ты, Николай?! — рявкнул он. — Ты что, сдурел?! Я же тебе русским языком сказал: я в ванной, душ принимаю…

— Не шуми, очень тебя прошу!

— Ты же знаешь, до зимы я машину под окнами держу, — уже спокойнее ответил Семен.

— Заводи машину, я бегу к тебе! Все остальное потом!

Мое напряжение передалось Снегиреву, и он ответил:

— Я уже вышел!

Позвонив в райотдел, я попросил дежурного срочно направить передвижную милицейскую группу по указанному мной адресу, кубарем скатился по лестнице, не дожидаясь лифта, выскочил из подъезда и побежал по направлению к дому Семена. Свет фар ослепил меня. Взвизгнули тормоза, распахнулась дверца.

— Куда?! — бросил Снегирев.

Упав на сиденье, я назвал адрес. «Запорожец» рванулся в темноту.

— К Мишину, что ли? — спросил Семен, проскакивая на красный свет. — Так я завтра к нему собирался.

Я молча кивнул. Сейчас не хотелось ни о чем говорить. Машина вырулила к дому номер пять. В первом подъезде света не было. Я бросился из «Запорожца», успев крикнуть Снегиреву:

— Будь осторожнее!

Рванулся в подъезд. Семен за мной. Хорошо, что выключатель оказался слева, я стал искать его именно там. Ярко вспыхнула лампа. На площадке первого этажа…

Но в этот момент я увидел холодные злые глаза и светлую полоску лезвия.

— Руки к стене! Не двигаться! Буду стрелять! — заорал над самым моим ухом Семен, еще утром сдавший пистолет.

Я кинулся к Семушкину и выбил нож.

Рядом стоял побелевший, с затравленными глазами Митя Мишин.

Раздалось завывание милицейской сирены, и в подъезд ворвались два молоденьких белобрысых сержанта. Я показал глазами на отскочившего к стене Семушкина, и они, быстро подхватив его под руки, вывели из подъезда.

— В отдел его, мы будем позже, — кинул я вслед.

22 часа 33 минуты

На город спускалась ночь. Изредка хлопали двери подъездов. Последние прохожие возвращались домой. Город погружался в сон. Мы молча стояли на крыльце и курили.

— Николай, объясни, как это тебе пришло в голову? — затушив сигарету, спросил Семен.

Я не знал, что ответить, как объяснить то внезапное внутреннее озарение, когда напряженная работа мозга, неоднократное сопоставление фактов приводит к единственно верному решению? Скорее всего, это и называется интуицией. Я знал одно — последним толчком послужил звонок Семена. Фамилия Семушкин заставила меня вспомнить и «С» на записке, и этикетку «Монтана», и то, что джинсами спекулировали и убитый Никольский, и Мишин. Я представил себе следующий ход «С». Я мог ошибиться и вызвать насмешки со стороны Снегирева, но я не имел права отбросить возникшую догадку, не проверив ее, так как мое бездействие могло стоить человеку жизни. Вот тогда-то я и бросился звонить… Но сейчас, сразу после случившегося, я не мог внятно растолковать это, и не нашел ничего лучшего, как отделаться весьма непритязательной шуткой.

— Читай Конан Дойля, — улыбнулся я. — Дедукция, Семен, дедукция…

— Ладно, Шерлок Холмс, — хлопнул меня по плечу Снегирев. — Идем к Мишину, а то он уже, наверное, заждался своего спасителя.

22 часа 41 минута

Дверь в квартиру была приоткрыта. Семен толкнул ее и пропустил меня вперед. Мишин сидел за столом, уронив голову на руки. Услышав наши шаги, он поднял ее. Лицо его все еще было бледно. С трудом разжав пересохшие губы, Мишин, еле ворочая языком, начал:

— За что он меня?.. Я же для него… я же ему… А он, он убить меня хотел! Сволочь! Подонок! — последние слова Мишин уже выкрикивал, подпрыгивая на стуле.

— Не надо истерик! Сядь! — процедил я.

Хотя сказано это было тихо, Мишин сразу обмяк и только пробормотал:

— За что? За что?..

— Надо думать, есть за что, — жестко бросил Семен.

— Нет, нет, — кинул умоляющий взгляд Мишин, — я ему ничего плохого не сделал!

Мы промолчали.

— Вы все знаете?! — горестно вздохнув, он сам же ответил: — Конечно, знаете. Иначе, зачем бы вы здесь оказались?

Видимо, он решил, что нам все известно о его делишках, и мы приехали только за тем, чтобы задержать его за спекуляцию, и случайно спасли ему жизнь. Разубеждать Мишина мы не стали.

— Мы, Дмитрий, многое знаем. Но лучше будет, если ты сам все расскажешь, — сказал Снегирев.

— Да, так будет гораздо лучше, — подтвердил я.

Он внимательно смотрел на нас, решая что-то для себя, и вдруг неожиданно вскочил и выбежал из комнаты. Мы бросились было за ним, но он тут же вернулся назад. В трясущихся руках Мишин держал большой чемодан. Лицо Дмитрия покрылось испариной, негнущимися пальцами он с трудом справился с замками, резко откинул крышку и швырнул чемодан на середину комнаты.

— Вы за этим приехали?! — выдавил он. За распахнутой дверью виднелся еще один такой же чемодан.