Галоши счастья - [3]
Прохожий. Я? Кто вам сказал? Я на работе. Я иду из второго филиала нашего треста в управление четвертого отделения.
Губерт. А, извините!
Прохожий. А почему вы не на работе?
Губерт. Мы? Я на работе.
Ганс. А мне к двум.
Прохожий. То-то же! Никакого порядка! Все пороки от праздности и лени. Без труда не вынешь рыбку из пруда. Труд превратил обезьяну в человека. (Уходит.)
Губерт. Клянусь, он поперся в универмаг! Идем!
Ганс. Ну куда я с этим? (Показывает сумку и чемодан.)
Губерт тут же набрасывается на чемодан, мнет его, складывает, и через минуту чемодан уже можно положить в карман. То же самое он проделывает с сумкой.
Губерт (бормочет). Чертово барахло! Откуда оно берется! Весь дом завален! Кругом лифчики, лифчики! Лучше б мне остаться холостяком!.. (Подмигивает.)
Оба смеются.
Ганс. А мать? Она будет ждать.
Губерт. А, Ганс! Будто ты не знаешь! Матери всегда ждут. Успеешь!..
Музыка. Появляется Фея печали.
Ганс. Погоди! Я уже три месяца у нее не был.
Фея печали (поет).
Ганс. Мама, ну прости! Мы каждую субботу к тебе собираемся, но то одно, то другое… Я же тебе звоню. Вчера… Нет, позавчера звонил… Как ты себя чувствуешь? Я хотел сегодня заехать, я, может, еще успею… Или завтра… Мам! Ну извини…
Фея уходит.
Губерт. Ну идем, идем! Ганс!..
Ганс. Надо бы поехать!
Губерт. Успеешь! (Уводит Ганса.)
Освещается внутренность небольшого подвального ресторанчика, стилизованного под средневековье. У очага, запарясь, суетится поваренок Нэф, за стойкой – хорошенькая барменша Мария, похожая на Фею счастья. Она кокетничает с молодым Полицейским. Бродит, собирая посуду, старая судомойка Урсула – она в свою очередь напоминает Фею печали. Руководит заведением мэтр Штоп. За столиком сидят старый пенсионер дядюшка Хустен и учитель Троммель. Легкая музыка.
Хустен. Раз в неделю позволишь себе съесть жареного цыпленка, и что? Я старый заслуженный пенсионер, я сорок пять лет на трамвае, и что? Никто не хочет заниматься своим делом!
Учитель (ест). Позвольте, как – никто не хочет?
Нэф. Дядюшка Хустен, вы сидите ровно двенадцать минут, и ваш цыпленок почти готов.
Хустен. Мне лучше знать, сколько я сижу! Я жду целый час, и что?
Штоп (проходит, нервно). Нет людей, дядюшка Хустен, нет людей! (Марии.) Где Ганс, а? Где он?
Мария. А почему вы у меня спрашиваете?
Штоп уходит.
Хустен. Вот именно! Нет людей! В прежние времена…
Учитель. Простите, в какие такие прежние?
Хустен. Ни в какие! Я сорок пять лет на трамвае, и что? Мария! Еще кружку!
Полицейский (Марии). Как сверкают сегодня твои глазки!
Мария. Ах, полицейские комплименты! (Несет пиво.)
Урсула (бормочет). Дело было в Копенгагене, на Восточной улице, недалеко от старой Королевской площади…
Учитель. Нет, все-таки – в какие это прежние?
Мария. Дядюшка Хустен имел в виду совсем старинные времена, еще те! Не правда ли, дядюшка Хустен?
Нэф. Королевские? (Фехтует шампуром.) Трам-бам! Трам!
Учитель. Я, слава богу, учитель истории и знаю все времена. Дату, дату!
Нэф. Дядюшка Хустен, а вы хотели бы стать королем?
Хустен. Я хотел бы съесть своего цы-плен-ка!
Мария возвращается за стойку.
Полицейский. У тебя фигурка как у точеной статуэтки!
Мария. Полицейский, вы, кажется, оставили свой пост?
Полицейский. Там идет дождь, а здесь ходишь ты! (Хохочет.)
Учитель (Хустену). Итак, вы хотели бы стать королем?
Хустен. Кто?
Учитель. Вы. Каким именно королем?
Хустен. Я – королем?
Учитель. Разве вы не сказали, что хотите быть королем?
Хустен. Каким королем? Я сорок пять лет на трамвае. Я рабочий человек.
Учитель. Вот я вас и спрашиваю: каким?
Урсула. Что вы к нему пристали? Хустен, скажи: трефовым.
Хустен (смеется). Во! Правильно! Трефовым!
Учитель. Вам не удастся отделаться шутками. Вы – монархист?
Хустен. Кто?
Учитель. Нельзя путать эпохи. Вся беда в том, что в новые времена просачиваются нравы и психология старых времен. Мы не имеем права. Молодежь. Воспитание. Чистота, чистота вида.
Хустен. И что?
Нэф (продолжая фехтовать). А я – я хотел бы быть Ричардом Львиное Сердце!.. Раз!.. А еще я хочу – невидимкой!
Полицейский (вдруг, пылко). Это я! Я! Я всегда хотел стать невидимкой! (Нэфу.) Слушай, а ты каким хочешь: чтобы только ты сам невидимкой или если, что-то возьмешь, то это тоже делается невидимым?
Нэф. Конечно, тоже!
Полицейский. Замечательно! (Еще горячее.) А летать? Невидимкой – и летать?
Нэф. О-о! И чтобы ни одна пуля не брала!
Полицейский. Да! Да! Ах, это роскошно!.. Мария, вы понимаете? Вы хотели бы стать невидимкой?
Мария (красуясь). Зачем же мне – невидимкой?
Нэф. Ее и так редко видно на работе!
Полицейский (пылко, ко всем). А вы?.. А вы?.. Это же необыкновенно! Невидимкой – и летать! А?
Урсула. Я-то летаю. Когда надо.
Учитель. А я, молодой человек, очень долго был невидимкой. Но теперь…
Полицейский (не слушая). А вы?.. Замечательно, а? (Хустену.) Вы хотели бы?
Хустен. Я хотел бы съесть своего цыпленка наконец! Нэф!.. Где Штоп? Позовите Штопа!
Пьеса Михаила Рощина «Валентин и Валентина» (1970) не нуждается в представлении. Она была необыкновенно популярна, с нее, собственно говоря, и началась слава драматурга Рощина. В Советском Союзе, пожалуй, не было города, где имелся бы драмтеатр и не шла бы пьеса «Валентин и Валентина». Первыми ее поставили почти одновременно, в 1971 году, «Современник» (реж. В.Фокин) и МХАТ (реж. О.Ефремов), а уже вслед за ними – Г.Товстоногов, Р.Виктюк и другие. Также по пьесе был снят фильм (режиссер Г.Натансон, 1987).
Повесть о городских девочках-подростках, трудновоспитуемых и трудноуправляемых, рассказ о первой любви, притча о человеке, застрявшем в лифте, эссе о Чехове, путевые записки о Греции, размышления о театре и воспоминание о Юрии Казакове и Владимире Высоцком — все это вы встретите в новой книге известного советского драматурга и прозаика Михаила Рощина. Писатель предлагает читателю выделить полосу времени, для которого характерны острый угол зрения, неожиданный ракурс. Так, один из разделов книги назван «Подлинно фантастические рассказы».
Публикуемая в серии «ЖЗЛ» книга Михаила Рощина о Иване Алексеевиче Бунине необычна. Она замечательна тем, что писатель, не скрывая, любуется своим героем, наслаждается его творчеством, «заряжая» этими чувствами читателя. Автор не ставит перед собой задачу наиболее полно, день за днем описать жизнь Бунина, более всего его интересует богатая внутренняя жизнь героя, особенности его неповторимой личности и характера; тем не менее он ярко и убедительно рассказывает о том главном, что эту жизнь наполняло.Кроме «Князя» в настоящее издание включены рассказ Михаила Рощина «Бунин в Ялте» и сенсационные документы, связанные с жизнью Бунина за границей и с историей бунинского архива.
Книга известного советского прозаика и драматурга М. Рощина «На сером в яблоках коне» складывалась практически в течение двух десятилетий, включая в себя лучшие и наиболее значительные повести и рассказы о молодежи и для молодежи. Героев его произведений — школьников, девочек из ПТУ, молодых врачей, геологов, рабочих и интеллигенцию, горожан и деревенских людей — объединяет тема поиска себя, своего отношения к делу, к людям, к жизни, для всех для них важно не просто «кем быть?», но «каким быть?».
Перед Вами – одна из самых замечательных пьес Михаила Рощина «Старый Новый Год» (1967), по которой был поставлен известный одноименный фильм. В недавно заселенном доме идет новогодняя гульба. Две соседствующие семьи имеют, при всех различиях одно сходство: в обеих есть недовольный жизнью муж. Вскоре оба неудачника, хлопнув дверьми, покидают свои новые квартиры – чтобы вскоре найти успокоение в тесной мужской компании.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.