Галоп - [17]

– Что случилось, капитан?

– Беда, господин полковник!

Лицо его скривилось и на некоторое время пропало с экрана. Вместо него мелькнула лошадиная грива, а потом бешено летящий мимо пейзаж. Какие-то кусты, деревья, за которыми более или менее статично стояли горы.

– Капитан! – рявкнул полковник. Голос он повысил не только потому, что его подчиненный проявил неуважение к командиру. Он прекрасно знал, что бывают ситуации, когда командирский окрик заставляет подчиненного взять себя в руки. Именно для этого и нужны, в конце концов, командиры. Ведь не так много людей, которые способны действовать автономно, без постоянного пригляда за ними. Большинство – толпа, бараны, которым нужен пастырь. Сами по себе они способны только пиво жрать да баб трахать.

Секунд через пять лицо капитана снова появилось на экране. Значит, подействовало.

– В чем дело?

– Лошади взбунтовались!

– Что?

– Понесли. Все разом. В разные стороны. Есть потери. Кажется. Я ничего не могу сделать.

– Не паникуй. И не отключайся! – приказал Кинг и переключил экран на общий обзор.

То, что он увидел, не могло его порадовать по определению.

На учения сегодня выехало двадцать три всадника. Могло бы быть двадцать четыре, если б не вороной. Еще минут сорок назад они двигались плотной группой, хотя бы отдаленно соответствующей понятию «боевое подразделение в походном порядке». А теперь это было больше похоже на хаотичное бегство, в котором нет никакой логики кроме ужаса тех, кто в нем участвует. Ему приходилось видеть подобные вещи. Люди мечутся, совершенно потеряв голову, порой бросаясь в огонь вместо того, чтобы бежать от него. Паника сродни умопомешательству. Многие, как он знал, даже не в состоянии вспомнить того, что происходило с ними в эти моменты, порой растягивающиеся в часы и даже дни. Счастливое свойство человеческой психики, когда та что-то отключает, в данном случае память, чтобы не переживать эту травму бесконечно, потому что сама память о ней может нанести новую. И так до бесконечности. Во время учебы им, тогда еще молодым офицерам, рассказывал опытный психолог, про то, что у некоторых людей эта способность забывать по каким-то причинам либо отсутствует вовсе, либо сильно снижена, что называется синдром самокритики, и именно такие люди становятся обитателями психбольниц. Нормальный, здоровый, психически уравновешенный человек или находит себе оправдание, себе и своим поступкам, или элементарно забывает. И это нормально! Потому что ангелов среди людей нет по определению.

– Капитан, доложите, что произошло! – приказал он, переключаясь на Берга.

Но тот, судя по мельканию картинки на экране, скакал сейчас во весь опор, вцепившись в гриву исполинской лошади, и толку от него как от командира было ноль.

Наручный коммуникатор всем хорош, кроме того, что с него трудно осуществлять большим количеством личного состава, потерявшим управление и моральный дух. Полковник заспешил в командирский бокс, на ходу, практически на бегу отдавая команды собраться у него всем, кто мог оказаться необходимым в этот трагический момент. Уже на подходе к боксу он размышлял, стоит ли вызывать нового тренера. Видеть эту самодовольную чемпионскую рожу – по совместительству стукача – не хотелось совершенно. Но дело, как бы то ни было, касалось лошадей, по которым он считается специалистом, и его отсутствие на экстренном совещании может породить немало ненужных вопросов, пусть даже никто не посмеет задать их вслух. По крайней мере при командире. Нет, тренер нужен, обязательно нужен. Больше того, именно его следует привлечь к наведению порядка. Привлечь самым активным образом. Черта лысого ему удастся справиться. И это будет отличным поводом заткнуть ему пасть, а то завтра же отправить обратно, благо что межпланетник все еще болтается на орбите.

– Густав, – крикнул он, вызывая на экран своего заместителя по тыловому обеспечению. – Прихвати-ка по дороге новенького.

– Тренера? – уточнил тот.

– А у нас что, есть другие новички? Тащи его ко мне за узду.

Плюхнувшись в кресло перед большим настенным экраном, он уже через секунду смог увидеть и оценить масштаб происходящего. Четыре точки находились в неподвижном состоянии. Он не тешил себя иллюзией, будто кому-то из бойцов удалось остановить своих рысаков и остаться на месте, поджидая остальных или, по крайней мере, успокаивая животное. Но на всякий случай кликнул на номер восемь. Статическая картинка на этом номере показала траву (сначала полковнику показалось, что это заросли каких-то деревьев, настолько большими, прямо исполинскими выглядели стебли), за которой была видна часть головы затылок с закрученными в спираль волосами на макушке и ухо. Боец под номером восемь лежал в траве, и не было ясно, жив он или уже нет. Надо полагать, что и трое других находятся примерно в том же положении. Еще двое двигались, но медленно. На карте это выглядело ленивым движением сонной мухи. Надо полагать, что они пешие. Итого, шесть бойцов в буквальном смысле выбиты из седел. Зато остальные семнадцать примерно с одинаковой скоростью удаляются от базы, причем в разных направлениях, веером.