Галина Уланова - [98]

Вокруг нее бурлила селигерская жизнь и с очень громкими, и со скромными именами. После присвоения в 1974 году звания Героя Социалистического Труда (на театральном жаргоне — «Гертруда») Галина Сергеевна получила поздравительную телеграмму от «старых участников давно прошедших дней: Сусанны, Зины Галлей, Лели Купило, Раи Ульман, Нади Абрамсон, Жени Александровой, Капы Бобровой, Жоржа Хазана и других». Они славили не только «народную артистку, общественного деятеля, педагога, гордость русского балета», но и «фею байдарки, «бегущую по волнам» Селигерского озера, юного друга когда-то счастливого дома Качаловых — Тиме».

Пышное празднование семидесятилетия балерины, отмеченное второй звездой «Гертруды», и вышедший следом телефильм «Мир Улановой» с подробными воспоминаниями о «летних незатейливых сборищах» на Селигере растеребили чувства бывших компаньонов по отдыху.

Надежда Абрамсон:

«Я познакомилась с Вами в качаловском доме, когда Вам едва минуло 25 лет. А потом Селигер, милый, незабываемый Селигер! Меня, как и Вас, туда заманил Николай Николаевич.

В 1936 году Качаловы жили в Баранове… а мы с Вами в Не-прие, милой деревне Неприе, о которой Вы с такой теплотой вспоминали в Вашем рассказе.

А потом поселок «НАИС» (Наука и искусства)… С открытого балкона или со скамейки в саду мы смотрели на плес и ждали, когда появится Ваша байдарка. Первым замечал Вас Николай Николаевич, ведь у него в руках был морской бинокль. «А вот и Галя!» — указывал он на одну из многочисленных байдарок и никогда не ошибался. И вот Вы в кругу друзей, и начались разговоры об искусстве, о театре, о балете, о многом, о разном…

А помните наши вечерние поездки на лодках и байдарках на Хачин или залив Хотинья? А наши костры и шашлыки? А поездки за грибами? Вы были тогда такая скромная, простая, домашняя. И никто со стороны не мог сказать, что слава уже освещала Вас своими лучами».

Людмила Давиденкова-Романкова:

«…Вы приезжали к нам… в Солнечное, и 13-летние босоногие мальчишки, друзья сына, узнав, что у нас Уланова, говорили ему: «Леха, познакомь!».

Александра Гозенпуд:

«Я занимаюсь областью далекой и, конечно, не интересной Вам, — детским театром. Благодаря силе, почерпнутой у Вас, я сейчас закончила книгу трудов Александра Александровича Брянцева[13]. Должно быть, Вы его помните не только по Селигеру, он любил и чтил Вас, выступал на Вашем 20-летнем юбилее.

В личном архиве Брянцева мне довелось, разыскивая фотографии для его книги, найти несколько фотографий, которые, возможно, будут Вам приятны…

Ваш снимок в байдарке сделан А. А. Брянцевым на Селигере, по словам его сына, в 1936 либо 1937 году. Должно быть, у Вас его нет, и сейчас в осеннюю непогоду особенно радует и летнее безмятежье, и вечное чудо природы.

Вторая, малоудавшаяся фотография, тоже Селигер, примерно 1939 год. Это поездка на катере «Большевик». Конечно, Вы узнали Ваших друзей…»

Сусанна Кларк, секретарь Качаловых:

«Вспоминая ушедшие дни, мне кажется, что я была в каком-то особенном мире: среди таланта, ума, красоты, благородства и широты. И среди этих легких волн жизни покачивалась легкая лодка — Ваша — феи Сирени…

Когда я увидела Ваш прекрасный фильм, снова замелькали и зазвучали для меня далекие голоса и лица, заструились широкие волны Селигера, закачалась на них быстрая байдарка, а в ней стройная фигура в лыжном костюме — фея байдарки — Вы, Галина Сергеевна. А потом: представилась мне наша прежняя передняя, столовая, на пороге которой стоят два человека — Ученый с седеющими волосами и Артистка с большими и всегда полными грусти глазами — Николай Николаевич и Елизавета Ивановна. Они вышли встречать недавно загоревшуюся в Кировском театре звездочку — своего юного друга Галю.

Пожалуйста, примите на память о вчерашней передаче этот браслет. У Елизаветы Ивановны ведь не было особо ценных украшений. Я уже всё раздарила, а этот браслет, мне помнится, Елизавета Ивановна говорила, Вы ей подарили. Во всяком случае, в нем она читала «Евгения Онегина», «Бахчисарайский фонтан», Пушкина, «Даму с камелиями»… И я не хочу, чтобы он был не на Вашей руке, на руке Марии, Джульетты, Жизели. Если же Вы не носите браслетов, то всё равно, пусть он будет у Вас на память о Елизавете Ивановне».

К 1938 году Уланова уже считалась аборигеном «селигерского сидения». Качалов так разрекламировал прелести отдыха на Селигере, что туда буквально хлынули его многочисленные знакомые со своими чадами и домочадцами, а потом знакомые знакомых. Неприе уже не вмещала знаменитостей, желавших «почудить» на селигерских пляжах, поэтому «набегам» гостей подвергались и другие деревни. Каждая новая персона вызывала обостренный интерес. Впрочем, воспитанность и тактичность позволяли каждому дачнику свободно и безмятежно проводить время.

Татьяна Белогорская, дочь ленинградского артиста А. С. Белогорского, вспоминая свое подростковое селигерское счастье, среди калейдоскопа лиц с особой тщательностью выписала одну «особу женского пола»:

«Ее необычность состояла в том, что у нее отсутствовали какие-либо выраженные признаки. Не было их — и всё! Правда, кроме одной детали — этакой пружинящей походки… Что касается прочих атрибутов внешности (включая неопределенный возраст), то они, за счет тусклости особы, не отложились в моей памяти. Носила она бесформенные наряды преимущественно тусклого цвета, обладала тихим голосом, не поражала выразительностью черт лица и казалась молчаливой. Словом, по нашим меркам гостей была «никакая», поэтому не шла в сравнение с… фактурными дамами нашего плеса… Если каждая из них по-своему производила впечатление, то бесцветная гостья (да простит меня Господь!)… его вообще не производила. Даже ее отчество и фамилия открылись мне лишь спустя годы. В ту пору она звалась просто Галочкой. Ее «птичье» имя нам тоже не нравилось».