Галилей - [140]

О, Галилей мастерски умеет высказывать то, что находит нужным. Ложность Коперниковой системы не подлежит-де сомнению, поскольку недвижимость Земли удостоверена богословами на основе библейских текстов. Что же касается Птолемеевой системы, то, дабы доказать ее несостоятельность, не надо даже прибегать к авторитету священного писания — это легко сделать с помощью «человеческих рассуждений».

«Вы, ваша милость, — продолжает Галилей, — говорите, что ввергнуты в растерянность и волнение аргументом, основанным на том, что мы постоянно видим половину неба над горизонтом, из чего, вслед за Птолемеем, можно заключить, что Земля находится в центре звездной сферы и удалена от нее на полудиаметр великого круга. Я отвечу тому автору, что на самом деле не видно половины неба, и буду возражать ему до тех пор, пока он не докажет, что видно действительно половину, а этого он никогда не сделает. И, безусловно, тот, кто сказал, что видна половина неба и, следовательно, Земля расположена в центре, прежде мысленно поместил Землю в центре и отсюда стал утверждать, что видно половину неба, ибо так должно было бы быть, если бы Земля находилась в центре. Следовательно, не из того, что мы видим половину неба, сделали вывод, что Земля находится в центре, а из предположения, что Земля находится в центре, вывели, что видна половина неба». Звездный параллакс, если бы он был обнаружен, заставил бы, коль основываться лишь на «человеческих рассуждениях», прийти к выводу, что Земля испытывает перемещение, совершенно непохожее ни на одно из тех, которые можно бы ей приписать, оставляя ее в центре вселенной. Галилей не говорит: «Земля движется вокруг Солнца». К чему такие утверждения, когда церковь все уже решила?

«Ложность Коперниковой системы никоим образом не должна ставиться под сомнение, и особенно нами, католиками…».

По дороге в Венецию, на капитул своего ордена, Кастелли с разрешения начальства отпраздновал пасху в Тоскане. Несколько дней он провел в Арчетри. Галилей приглашал приехать и Кавальери, но тот не смог из-за болезни.

Бенедетто много рассказывал о работе, но еще больше — о своем ученике Эванджелисте Торричелли. Он и раньше писал о нем Галилею. Эванджелиста удивительно талантлив! Десять лет назад он изучал у него основы геометрии, но потом самостоятельно, без чьей-либо помощи, достиг поражающих результатов. Многие теоремы, относящиеся к учению о движении, доказанные Галилеем, он доказал по-своему и с неменьшим блеском. Эванджелиста терпеть не может метафизических словопрений, это прирожденный математик. Галилей убедится, что на проложенный им путь ныне вступил человек, который покажет, сколь обильны всходы от посеянных им семян. Скоро он увидит, как Торричелли прославляет великую Галилееву школу!

Бенедетто вручил Галилею письмо Торричелли. Тот называл его своим далеким учителем: он стольким обязан его книгам! Торричелли передал ему с Бенедетто рукопись своего сочинения «О движении». Как только Галилей познакомился с ней, то тут же пригласил Торричелли к себе.

Эванджелиста не раздумывал: это огромная честь — помогать Галилею! Но сразу ехать он не мог, ибо взялся вместо Кастелли читать геометрию и фортификацию. А тот застрял в Венеции на все лето: когда кончился капитул, правительство республики, обеспокоенное занесением лагуны песком, обратилось к нему, как виднейшему специалисту по гидротехнике. Потом у Торричелли умерла мать. Утешение он искал в работе: закончил и переписал начисто свою новую книгу «О твердых сферических телах». Жаль, что он не родился несколькими десятилетиями раньше, — тогда было бы больше возможности преодолеть свои недостатки под руководством великого флорентийца!

Галилей не переставал удивляться Торричелли: с каким изяществом доказывал он теоремы, вызывавшие затруднения у самого Архимеда!

Приехать в Арчетри Эванджелиста смог только в октябре 1641 года.

Занятый в университете, Реньери остыл к Медицейским звездам. Зачем спешить, если от голландцев нет ответа? Он хотел закончить свои расчеты летом, но ничего не сделал. Галилей его больше не ждал. Найденный им метод определения долготы вопреки всему должен быть принят голландцами! Он стал объяснять Вивиани, как составлять таблицы расположения Медицейских звезд. Тот разделял целеустремленность учителя: дело надо довести до конца!

В ту пору Галилей много размышлял об устройстве часов, которыми удобно было бы пользоваться на корабле. Без таких часов его метод определения долготы оказался бы неприменим. Часы необходимо снабдить маятником! Сын, неплохо разбиравшийся в механике, помогал ему. По указаниям слепого отца он набрасывал чертеж будущего часового механизма. В доме царил дух напряженной и целеустремленной работы.

Это были чудесные дни. В Арчетри часами беседовали трое: Галилей, Торричелли и Кастелли, возвращавшийся из Венеции. Миканцио признавался, что очень им завидует. Но еще острее воспринял весть об этой встрече Бонавентура Кавальери. Давно мечтал он о дне, когда вместе с Галилеем и Кастелли, составивши некий триумвират, будет обсуждать волнующие их темы. Теперь триумвират собрался, но третьим был не он, а Торричелли. Бонавентуру опять мучил тягчайший приступ подагры. Не то что передвигаться — написать письмецо, лежа в постели, стоило ему огромных усилий. Душою он был в Арчетри, но болезнь измотала его вконец. Он должен терпеть, внушал себе Кавальери, покуда милосердный господь не избавит его от злосчастной жизни..