Галицко-Волынская Русь - [21]
«Господствующим классом в Галицкой земле, — пишет А. А. Савич, — было сильное и крупное боярство», которое «несколько отличалось» от киевского, ибо галицкие бояре «прежде всего, сосредоточивали в своих руках крупные земельные владения»[268]. Вслед за М. С. Грушевским А. А. Савич признает необоснованным суждение, что эти земельные владения раздавались боярам князьями за службу. «Это были, скорее, фольварки, обрабатываемые руками несвободных работников»[269]. Владетельные бояре могли играть главную роль в составе княжеской дружины, но могли и свободно обходиться без такой княжеской милости. Экономическое могущество позволяло боярам вести активную политическую борьбу с князем: лишать стола неугодных князей и призывать более подходящих и добиваться всей полноты реальной власти в княжестве[270].
Доминирующему положению галицкого боярства способствовало влияние «польского и венгерского шляхетства», «игравшего у себя большую политическую роль». Это влияние сказалось и в том, что боярская дума (совет) стала в Юго-Западной Руси «непременным участником княжеского управления»[271]. «Местное сильное боярство, естественно, подавило самодеятельность городских общин». «Мужи Галицкие», которые действуют в важнейших эпизодах политической жизни на страницах летописи — «это, несомненно, галицкие бояре». Торгово-ремесленное же население галицко-волынских городов «большой роли, по-видимому, не играло»[272]. Этому способствовало и то, что «высшие административные функции в городе выполняли тысяцкие», которые, вопреки утверждениям И. А. Линниченко, отнюдь не обязательно были «княжими мужами», а, скорее всего, являлись представителями все того же «земского боярства»[273].
Как бы с другой, противоположной стороны рассматривает положение галицко-волынских бояр В. В. Мавродин, изучая его на фоне народных движений XII–ХIII вв., являвшихся выражением «стихийного недовольства народных масс установившимися феодальными формами господства и подчинения»[274]. Ученый выявляет взаимосвязь народных движений и политического положения бояр в Галицко-Волынском княжестве: «Эти движения, вернее, их неудача, в значительной мере повлияли на создание специфических форм государственного устройства Галицко-Волынского княжества, характерных, прежде всего, той исключительной политической ролью, которую играло в управлении княжеством галицкое боярство».
Как городское, так и сельское население более всего страдало от боярского гнета и именно в боярах видело своего главного классового врага: «Бояре "грабяче, расхищая": их усобицы били по ремеслу и торговле; благодаря им угры и ляхи "пустошили" Галицкое княжество, они предавали русскую землю, "наводили" на нее иноземцев, торговали интересами Галича», — таким, по мнению В. В. Мавродина было отношение к боярам горожан, прежде всего жителей самого Галича[275]. Но еще больше, чем горожане от «боярского гнета» страдали «смерды» — сельский люд. Его ответом были новые восстания («мятежи») против бояр[276].
Как видим, уже в первых работах, посвященных Юго-Западной Руси советские историки стремились указать отличительные особенности ее социально-политического строя, предопределившие положение и значение местного боярства.
Более основательно и систематически подошел к этой задаче С. В. Юшков, посвятивший Галицко-Волынской Руси специальный раздел в своих работах по истории общественно-политических отношений в Древней Руси. Ученый отмечает раннее разложение в Галиции родоплеменного строя и более интенсивное, нежели в других землях, развитие феодализма[277]. Как и Северо-Восточная Русь, Галиция была местом «оживленной колонизации», сюда перетекало население Приднепровья и оседало «в уже сложившихся боярских сеньориях и, таким образом, усиливало экономическую и социальную базу местных бояр».
Поскольку Галиция «вошла позднее всех других земель в состав Киевского государства и позднее других получила особого князя (с 1097 г.)», то «процесс феодализации в Галиции вначале протекал без влияния на него княжей организующей силы»[278]. С другой стороны, «в Галиции не было крупных торговых центров», городов с сильными вечевыми традициями[279]. Все это привело к тому, что бояре «сумели захватить в свои руки основную часть Галицкой земли» и стали играть «крупнейшую роль в политической жизни страны». Они распоряжались княжеским столом и играли исключительную роль «в организации местного управления» — бояре «присвоили себе право раздать волости и города»[280].
Князья, не обладавшие «широкой экономической и социальной базой», «искали в вече поддержку в борьбе с боярством». Но все было тщетно: «вече из граждан Галича не имело особого влияния», а боярство отличалось исключительной сплоченностью и консолидацией, каких «мы ни в одной земле не наблюдали»[281]. «Такая исключительная сплоченность галицкого боярства заставляет предполагать возникновение здесь каких-то органов, в которых реализовалось политическое влияние бояр, но о которых молчат источники», — заключает С. В. Юшков[282].
В конце 1930-х годов была написана работа А. В. Эммаусского, увидевшая свет только спустя более полувека
