Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра - [69]
Надев очки, полковник начал с телеграммы:
– «Чины вверенного вашему превосходительству корпуса жандармерии впервые в новом освобожденном Российской державой крае, в день своего корпусного праздника, собравшись единой общей семьей, представляют ходатайство повергнуть к стопам безгранично обожаемого Монарха их беспредельную готовность положить все силы на службу его императорского величества и старорусской древней Галичине».
– Вроде все правильно, – откинулся в кресле Мезенцев, но, поразмыслив, взял ручку и закончил текст словами: «и во славу родного корпуса».
Других важных дел сегодня не предвиделось. Мысли Мезенцева уже переместились в ресторан «Метрополь», где предстояло достойно продолжить празднование главного жандармского праздника России, но, увидев неразобранную почту, он решил покончить и с этим.
В письме из губернаторского штаба сообщали, что, по агентурным сведениям, по адресу Потоцкого, пятнадцать некая венгерка Эмилия Клаузнер и ее подруга Келлер устраивают вечера с карточными играми, куда в «шпионских целях завлекают отдельных российских офицеров». Новогребельский требовал «принять срочные меры и о выявленных офицерах сообщить».
Мезенцев выругался (с досадой причмокнул) – он прекрасно знал об этом «салоне» от офицеров своего же управления и в душе разделял их мнение, что это одно из немногих мест, где русскому офицеру можно хоть как-то отдохнуть и расслабиться в этой «польско-жидовской провинциальной столице». Собственно, если бы не его чин, он и сам бы…
«Жаль, переусердствовала агентура», – подумал он и на письме чиркнул «переговорить», адресовав ротмистру Сушкову.
В других письмах шла речь о переносе главной гауптвахты с площади Святого Духа[147] на Замарстыновскую, девять; командующий гарнизоном докладывал о формировании военно-полевого суда для рассмотрения дела о продаже на черном рынке двух тысяч пудов олова австрийскими подданными Мозесом Шавзоном и Мозесом Эбн Эре; из Петрограда ориентировали на розыск сбежавшего на австрийский фронт пятнадцатилетнего сына французского гражданина Гирандона…
Последняя телеграмма была от Львовского градоначальника.
– Опять какая-нибудь ерунда, – поморщился полковник, – от этого никогда ничего путного не поступает – какие-нибудь шкурные ходатайства или бредовые подозрения нетрезвых полицейских, а то пуще рапорты на его офицеров, нередко попадавших в разные истории.
Но телеграмма генерала Скалона заставила полковника собраться с мыслями – в ней сообщалось о вооруженном нападении на австрийского подданного профессора Савроня. По словам служанки, к ним домой явились двое российских военных «со значками и крестами» на шинелях, которые назвались военными корреспондентами. Однако вместо интервью они, приставив к голове профессора револьверы, потребовали выдать место нахождения его коллекции. От ужаса Савроня хватил смертельный удар, и тогда преступники взялись за служанку, которая, не сопротивляясь, тут же указала место тайника в подвале.
Крепко связав насмерть перепуганную женщину, «корреспонденты» исчезли с богатой коллекцией, заодно захватив с собой всю находящуюся в доме наличность и шубу на темном меху с черным котиковым воротником.
«Суки! – прохрипел полковник. Он подошел к столику и выплеснул в стакан остатки коньяка. – Опять отдуваться на ковре у губернатора, но теперь уже наверняка стоя. А этот… каналья! – подумал он о градоначальнике. – Умело подпортил праздничек! Как знал, что не пригласят на банкет».
Глава 42
В салоне Клаузнер
Удобно развалившись в кресле с бокалом вина, Корецкий лениво наблюдал, как отставной капитан Рехт развлекал дам – хозяйку дома пани Клаузнер с подругой Келлер, жену австрийского майора пани Рип и беженку Стефанию Порт, бросившую в Прасныше свой салон хиромантии перед приходом немцев.
Собственно, ротмистр думал о чем-то своем, навеянном мелодиями Штрауса, которые наигрывал на пианино подпоручик Добжомский. Плечи подпоручика обвивали прелестные ручки брюнетки Юзефы.
Чуть поодаль, облокотившись на каминную полку, с сигаретой во рту стоял поручик Борковский. Его лицо теряло всю свою бесстрастность, когда взгляд останавливался на пышном бюсте пани Порт.
Очевидно, Рехт рассказывал что-то очень смешное, потому что дамы, давясь от хохота, умоляюще хлопали его веерами.
– Ну, Зигмунд, ты неисправимый циник, – отдышавшись, проговорила сквозь слезы пани Клаузнер.
– А что подсказывает тебе твой опыт, Борис? – игриво спросила пани Келлер у Корецкого.
– Прошу меня извинить, я не уследил… – стряхнул задумчивость ротмистр.
– Зигмунд рассказал нам презабавную теорию о некоторых особенностях польских женщин, – начала объяснять пани Рип.
– Дай я расскажу, Бронча, – нетерпеливо перебила ее Келлер, – одним словом, когда мужья полек на войне заняты истреблением друг друга, их женами овладевает бешеный инстинкт сохранения рода, что заставляет их проявлять необычайную сексуальную изобретательность, не свойственную им в обыденной жизни.
– С точки зрения практического эгоизма, – рассеянно крутя в руке бокал, промолвил Корецкий, – этот инстинкт себя полностью оправдывает.
– Ну у кого ты спрашиваешь? – Пани Рип ткнула Келлер локтем. – Эта старая лиса всегда скажет что-нибудь замысловатое. Давайте лучше спросим у господина поручика.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.