Галерея римских императриц - [9]

Стоит ли удивляться, что повсеместно, хотя и шепотом, именно Ливию начали обвинять в коварном убийстве двух молодых людей, стоявших на пути к трону ее сына Тиберия. А тот как раз во 2 г. н.э., то есть в год смерти Луция Цезаря, возвратился с Родоса в Рим.

Стареющему и все больше слабеющему Августу необходим был молодой соправитель и будущий наследник. Он долго колебался, кого выбрать: Тиберия, которого он не любил, или Германика, сына умершего более десяти лет назад Друза. Преимуществом Тиберия был его зрелый возраст (ему было уже за сорок), в пользу Германика склоняли память о его отце и популярность, которую он везде с легкостью приобретал. Решающую роль сыграло давление, которое оказывала Ливия, и Август выбрал Тиберия. В конце концов, был найден компромиссный вариант. В июне 4 г. н.э. Август усыновил Тиберия, а тот – Германика. Таким образом, осуществилась материнская мечта Ливии: ее родные сын и внук были фактически назначены наследниками верховной власти.

Однако у Августа остался еще один внук – Агриппа Постум, который был всего на три года младше Германика. Август в 4 г. н.э. также усыновил его, но ни на какие должности не назначил. Впрочем, похоже, что и сам он к должностям не стремился, с увлечением ловил рыбу и занимался спортом. На свою беду он оказался настолько неосторожен, что осмелился жаловаться на Ливию как на мачеху, а от деда, Августа, стал требовать возврата имущества, унаследованного от своего отца Агриппы. И получилось так, что в 6 г. н.э. усыновление было отменено, а молодого человека выслали из Рима в нынешний Сорренто. На следующий год его отправили еще дальше – на малюсенький островок Планазию у берегов Корсики. Никто не сомневался в том, что решающую роль в его судьбе сыграла Ливия, которая, как говорили, полностью распоряжалась постаревшим и теряющим силы императором. Хотя, возможно, Август однажды по секрету от Ливии навестил Агриппу на Планазии, они долго разговаривали, плакали и обнимались. Возможно. Во всяком случае, об этом ходили слухи.

Смерть августа

Летом 14 г. Август покинул Рим и отправился на Капри и в Неаполь. В августе, совсем ослабев, он остановился в Кампании, в городке Нола. Ливия немедленно послала за Тиберием. Девятнадцатого августа император умер – спокойно и в полном сознании, без мучений. Он прожил 73 года. В последний момент он спросил собравшихся у его ложа, хорошо ли он сыграл комедию жизни, и пошутил, повторив слова, которые актеры говорят под конец пьесы: «А поскольку мы прекрасно сыграли, наградите нас аплодисментами и весело проводите!» Потом обернулся к Ливии и сказал ей: «Живи и помни о нашей супружеской жизни. Прощай».

Некоторые, правда, рассказывали, что все было совсем не так. Дом, в котором умирал император, Ливия приказала страже окружить плотным кольцом и продолжала посылать сообщения, что Август чувствует себя лучше, хотя его уже не было в живых. Сообщение о смерти Августа последовало лишь после того, как в Нолу прибыл Тиберий. А на Планазию тут же отплыл корабль с приказом казнить Агриппу Постума. Кто издал этот приказ? Говорили, что Тиберий был весьма удивлен, когда ему доложили, что приказ выполнен. А значит…

Тело умершего императора было с почестями перевезено в столицу. На заседании сената было прочитано его завещание, хранившееся у весталок. Своими главными наследниками Август сделал Тиберия, оставив ему две трети наследства, и Ливию, которой он оставил одну треть. Кроме этого, Ливия тут же была удочерена родом мужа и получила его имя, поэтому в дальнейшем она официально звалась Юлией Августой. Останки императора сожгли на Марсовом поле, а прах и кости Ливия собрала и поместила в склеп. Когда все остальные уже разошлись, она еще некоторое время оставалась с основными сенаторами.

17 сентября постановлением сената Август был причислен к числу богов, а Ливию сделали его жрицей. Она, в свою очередь, вознаградила миллионом сестерциев сенатора, который принес торжественную клятву в том, что своими глазами видел, как Август живым восходит в небо, как некогда это сделал Ромул.

Ливия и Тиберий

Поначалу сенаторы как будто соревновались друг с другом, изобретая для Ливии все новые титулы и почести. Так, предлагали, чтобы месяц октябрь назвать Livius, а предшествующие ему – Tiberius и Augustus. Принято было только это последнее название, и во многих языках оно сохранилось до наших дней. Поток льстивых идей только усилился бы, если бы этому, в конце концов, не положил конец сам Тиберий. Он по-отцовски пожурил уважаемых сенаторов, заметив, что следует умерить пыл в раздавании почестей женщинам.

Кассий Дион так описывает поведение Ливии в первое время после смерти мужа:

«Император просил ее, чтобы она занималась всем, чем ей пристало заниматься. Это было деликатное напоминание о том, чтобы она не вмешивалась в политику, по крайней мере явно. Но ее гордость и желание играть значительную роль проявлялись со всей очевидностью, значительно ярче, чем у какой-либо другой женщины в истории Рима. Она принимала у себя дома сенаторов и частных лиц, и это всегда находило отражение в публичных документах. На письмах Тиберия в течение какого-то времени стояло также и ее имя, а официальные письма направлялись одновременно им обоим. И хотя она никогда не осмеливалась появиться в сенате, в военном лагере или на народном собрании, однако вела себя так, как будто власть принадлежит ей. При жизни Августа она имела огромное влияние и всегда говорила, что именно она сделала Тиберия императором. Поэтому ей недостаточно было править совместно с ним, она всегда хотела быть первой. Из-за этого появлялись разные неординарные предложения относительно ее особы. Многие считали, что ей следует даровать титул Матери Отчизны, другие предлагали назвать Тиберия ее именем, то есть Тиберий, сын Ливии, так же как в греческом мире дается имя отца. Все это беспокоило императора. Поэтому он не утверждал большей части дарованных ей сенатом привилегий и не позволял ей делать ничего, выходящего за рамки общепринятого. К примеру, когда мать собиралась освятить в своем доме статую Августа и по этому случаю устроить прием для сенаторов и эквитов вместе с женами, он не дал ей разрешения. Сначала сенат должен был принять постановление по этому вопросу, а во время приема он пировал с мужчинами, а она – с женщинами. В конце концов, он вообще отстранил ее от общественных дел, и ей пришлось ограничиться только своими частными. И несмотря на все это она так сильно продолжала мешать ему, что он все чаще находился за пределами столицы, пока, наконец, вовсе не переселился на Капри». Таково мнение Кассия Диона.